Льеккьо. Болото никогда не отпускает свои жертвы…. Павел Юрьевич Проданов

потерявшая вторую дочь, рассказывала об этих огоньках. Она говорила, что это души умерших детей. Мать же, называла ее ополоумевшей, пока Лиза не умерла. А потом, сама стала ходить на болото, встретиться с духом Лизы, каждый день ходила, пока в психушку не загремела. А мы с тобой, когда играли на болоте, ничего сверхъестественного не видели, помнишь?

      Она не видела, а вот я…

      – Кстати, как там она? – спросил я, уходят от ответа. Мне не хотелось вспоминать прошлое. – Ты давно ее навещала?

      – Ей уже шестьдесят, и она почти ничего не помнит, даже меня с трудом узнает, – ответила Каролин. – Если хочешь, съездим к ней в следующем месяце.

      Я снова посмотрел на болото. При виде таинственного тумана, играющего в лунном свете, становится не трудным поверить в то, что наша умершая сестра резвится где-то там, среди болотных трав с другими детьми, утонувшими на болоте.

      – Надо бы заглянуть. Я ведь ее навещал всего раз, после ухода из церковной школы.

      – Ты будешь удивлен.

      – Да последние два месяца я только и делаю, что удивляюсь. Представь конфуз в моем сознании, когда я узнаю, что уже 2015 год? А я только собирался лететь в Южную Африку на чемпионат мира по футболу.

      – Все еще страстный поклонник?

      – Да, – выдохнул я. – Помнишь, тебя взяли в балетную школу?

      Каролин улыбнулась.

      – Помню те времена, когда мне не приходилось умирать на липосакции, бесконечно точить ногти и подкрашивать волосы.

      – А мне – зубрить богословскую литературу, – усмехнулся я.

      – Ага, – согласилась Каролин. – И нудить – о том, что все живут не правильно.

      Она снова улыбнулась и подмигнула мне. Это заставило меня вернуться в детство, вспомнить то время, когда она была моей старшей сестричкой, единственной, кто тянулся ко мне. «Все будет хорошо, братик», – говорила она и подмигивала.

      3

      На место мы прибыли глубокой ночью, и сразу же легли спать. Утром я вышел, чтобы забрать оставшиеся продукты из «бьюика», скоропортящиеся заполнили холодильник еще ночью. Взяв пакеты, я обернулся: передо мной стояло детище современной культуры, помешанной на кубизме, и идеально ровных поверхностях. Плоские квадратные мобильники, телекраны, встроенные в квадратные стены, квадратные коробки со стеклянными стенками, называемые небоскребами, столы, стулья – все отдано в жертву квадратному миру. Дом в стиле «Хай-тек». Стены высокие, держащие на себе крышу-трамплин, витрина второго этажа от пола до потолка, тоже квадратная, круглые здесь только клумбы. Но те заросли сорняком, да так что их почти не видно, показывая всем, откуда растут руки моей сестры. Гараж тоже квадратный, хорошо хоть забор состоит из железных прутьев, окрашенных в черный. Будь он из дерева, наверняка бы воплотили в идеях квадратного искусства. За домом росли дубы, а где-то за ними начинались болота, уходящие до холмов. Все детство я провел на болотах, по другую сторону от этого закисшего места. И вот, проведя жизнь