Осиная фабрика. Иэн Бэнкс

восстановить против тебя людей, ладно? Люди такие обидчивые…

      – Да уж, – услышал я, и трубку заполнило его дыхание. Потом тон Эрика изменился: – Я и правда возвращаюсь домой. Совсем ненадолго, просто вас проведать. Надеюсь, вы там со стариком одни?

      – Одни, одни… Так хочется поскорее тебя увидеть.

      – Это хорошо. – Повисла пауза. – Что же ты ни разу не приехал меня навестить?

      – Я… Да тут вроде отец собирался к тебе на Рождество.

      – Отец? Да что отец… Ты-то почему не приедешь?

      В его голосе слышалась обида. Я переступил с ноги на ногу, обвел взглядом лестничную площадку и ступеньки, рассчитывая увидеть лицо отца над перилами или его тень на стене следующей площадки, где он прятался и подслушивал мои телефонные разговоры, думая, что я ничего не замечаю.

      – Эрик, я не люблю надолго уезжать с острова. Прости, пожалуйста, но у меня сразу появляется в животе это кошмарное ощущение, словно кишки узлом завязываются. Не могу я далеко уезжать, по крайней мере так сразу или… Не могу, и все. Я хочу тебя увидеть, но ты так далеко.

      – Уже ближе, – ответил он твердо.

      – Это хорошо. Сколько тебе еще примерно?

      – Не скажу.

      – Я же назвал тебе мое счастливое число.

      – А я соврал. Я все равно не скажу тебе, где я.

      – Это не…

      – Все, я вешаю трубку.

      – С папой не хочешь поговорить?

      – Сейчас – нет. Я потом с ним поговорю, когда буду совсем близко. Все, я пошел. До встречи. Береги себя.

      – Ты тоже береги себя.

      – Да ну, чего мне беспокоиться? Все будет в ажуре. Да и что со мной может случиться?

      – Просто не делай ничего такого, что может рассердить людей, хорошо? Сам знаешь, о чем я. Они так легко выходят из себя. Особенно из-за домашних животных. То есть я не…

      – Чего-чего?! Что ты там сказал насчет домашних животных? – завопил он.

      – Ничего! Просто я…

      – Вот гаденыш! – выкрикнул он. – Опять вздумал обвинять меня в том, что я собак жгу? Может, скажешь, я еще и рты малышне червями набиваю? Может, и ссу на них заодно? – вопил он.

      – Ну, – теребя провод от трубки, мягко начал я, – раз уж ты сам об этом…

      – Ублюдок! Ублюдок!!! Поганец маленький! Я тебя убью! Ты…

      Голос его пропал, и мне снова пришлось отдернуть трубку от уха, когда Эрик замолотил своей трубкой по стенам будки. На грохот наложился мерный писк – время истекало. Я дал отбой.

      Я посмотрел наверх, но отец так и не появился. На цыпочках поднявшись по лестнице, я просунул голову между балясинами перил, но верхняя площадка была пуста. Я со вздохом опустился на ступеньку. У меня было такое чувство, что разговор я провел не лучшим образом. С людьми у меня вообще проблемы, и хотя Эрик мой брат, я не видел его уже больше двух лет, с тех самых пор, как он спятил.

      Я встал и спустился на кухню задвинуть засовы и забрать свое хозяйство, потом пошел в ванную. Решил посмотреть у себя в комнате телевизор или послушать радио и лечь спать пораньше, чтобы встать с рассветом и поймать осу для Фабрики.

      Я лежал на кровати и слушал по радио Джона Пила,