Красная Осень. Стихи 2010—2015 гг. Избранное, т. 2. Людмила Максимовна Козлова

Тотально и неловко,

      Крича и падая, беги!

      Подобна смерти остановка.

      Вон видишь, божия коровка

      Упала крылышками вниз

      Не потому, что мал карниз…

      Малы мозги!

      Дети лейтенанта Шмидта

      Вот как-нибудь начнёшь говорить с гражданином,

      И очень он симпатичен —

      Самодостаточен, глубок, образован.

      Он знает пророка Иисуса Навина,

      Правильно произносит слово «импичмент»,

      Расскажет при случае историю Азова,

      Теорию пассионарности Льва Гумилёва,

      Да и вообще, любит всё лучшее.

      Но в конце содержательного разговора

      Уронит, словно нечаянно, словно бы про себя —

      Что вот жил бы да жил, всех на свете любя,

      В рамках душевного договора,

      Да только малости не хватает

      на то,

      Совсем чуть-чуть —

      Тысячу, две, ну, может быть – сто.

      Арктика исландика

      Хочу быть моллюском «Арктика исландика»

      На глубине четыреста метров

      в Атлантике.

      Вот именно на такой глубине,

      мой свет,

      Мне удастся мыслить тысячи лет.

      Я знаю давно-давно —

      Это ни с чем не сравнимый кайф!

      Жаль, тебе этого не дано!

      А ты, друг мой ненаглядный,

      Ненасытный, всеядный,

      Жуй, жуй, глотай, успевай, хватай!

      Жизнь коротка, непредсказуема

      и потому жадна.

      Многие, многие жалеют о том,

      что она одна.

      В этой, одной, не насытиться,

      не напиться —

      Словно лизать из мелкого блюдца.

      Вот если бы дали их несколько,

      Как можно было бы развернуться!

      А поэт? Что поэт!

      У меня за спиной убегающий мальчик – закат

      Развевает кровавый подбой листопада.

      И спускается в красный, неслышно рыдающий сад

      Солнце взорванным яблоком ада.

      В тихом классе прибывший из прошлого бывший поэт

      Рассуждает о важных когда-то и сложных находках.

      Два десятка студентов скучают – за давностью лет

      Эта лекция, словно ненужная плётка.

      Их глаза из осенних кленовых, берёзовых сот

      Простирают лучи

      на запретную зону заката.

      А поэт – что поэт? Он устанет и скоро уйдёт

      В одиночестве грызть перезрелое яблоко ада.

      Сквозь время

      Ненужный смысл катился колбасой

      застывшей всклень дорогой декабриной.

      Страдала лень от скуки журавлиной.

      Шаманил ниоткуда Виктор Цой.

      Пространство шелестящее, змеясь,

      Касалось рук и глаз, и ум змеился,

      Плодя плоды печали и мздоимства.

      СрамнО смотрелись лица без прикрас.

      Не изменился мир. Не изменился.

      И только дети встроенным мозгам

      Наивно, добросовестные, рады.

      Несётся шум и гам из-за ограды —

      Обед, друзья. И время – пирогам!

      Путь

      Михаилу