Криминальный театр. Елена Ворон

весь экипаж смеялся. Когда письма приходили… А, черт! – Макнамара глубоко затянулся. – Два с половиной года – как в бреду.

      – А зачем в боевые пловцы записался?

      – Чтоб ни минуты свободной не осталось. Там нагрузки бешеные, с ума сходить недосуг. Десять недель сплошного ада. Мы с приятелем держались как могли, но в конце концов у Криса сдали нервы. Бросился на инструктора – хотел задушить, чтоб не издевался. Криса отчислили, и я с ним ушел.

      – Обратно на спасатель? – уточнил я.

      – В береговую службу. – Макнамара вынул из микроволновки пиццу и налил бокал виноградного сока. – Твой ужин.

      Отхлебнув из бокала, я продолжил:

      – А шрамы где заработал? На берегу?

      – Да. Идиотская история.

      – Я слушаю.

      – Отстань.

      Запретная тема. Я занялся пиццей, съел половину.

      – Джен, что случилось четвертого марта?

      – Ничего.

      – Не может быть. Луиза интересуется тобой и знает эту дату. И Пьятта четвертое упоминал, прежде чем отослал меня с виллы.

      Макнамара затушил в пепельнице недокуренную сигарету.

      – Я сам ищу какую-нибудь связь – и не вижу. Четвертого я еще служил и только собирался домой. Срок контракта закончился двадцать седьмого.

      Странно. Четвертое марта обязано что-то означать. Я спросил:

      – Анна знала, какого числа ты приезжаешь?

      – Конечно. Я заказал билет и позвонил ей.

      – Когда заказал?

      – Третьего.

      Уже кое-что. У меня забрезжила смутная догадка.

      – Когда тебя изукрасили бритвой?

      – В декабре.

      – А когда Анна узнала?

      Пловец молчал, изучая свои руки.

      – Джен! Когда ты ей сообщил? Третьего марта, заказав билет на самолет?

      – Я об этом не говорил. Вообще.

      Мои наметившиеся построения полетели к черту.

      – Тео, – жестко проговорил Макнамара, – Анна ждала меня три года. Она не могла просто так взять и сбежать. Даже с этой запиской… Я не верю.

      – С какой запиской? – насторожился я.

      Он вышел из кухни и через минуту вернулся с листком бумаги, положил передо мной. Коротко и совершенно ясно:

      «Джен, я не могу с тобой оставаться. Прости, не не хватает духу сказать это лично.

Анна»

      Я поднял глаза.

      – Не верю, – повторил Макнамара с нажимом.

      – Думаешь, ее заставили это написать под дулом пистолета? А потом вывели из дома, посадили в машину и увезли?

      – Не знаю я! Соседи не помнят, когда видели Анну в последний раз; в полиции говорят, что поиском беглых жен не занимаются. Ее родители вообще… большего вздора в жизни не слыхал. А твой дядюшка вызвал охрану и выставил меня вон.

      – На кой ляд ты отправился к Тоски?

      – Ну… должен же он заниматься проблемами граждан.

      – Не смеши.

      Зачем его понесло к губернатору? Помощи, что ли, просить? Легко было предвидеть, что радетель за народное благо отмахнется от Макнамары с его бедой. Если только…

      – Джен, Тоски был знаком с Анной?

      – Она работала