Без права на прошлое. Часть 1. Дмитрий Моисеев

рвал Империю на разноцветные лоскуты самостоятельных государств, но тот день ознаменовался успехом. Авангард Западной Армии принял капитуляцию пограничного фарийского замка Ле-Першерон. Принял без боя и осады, что радовало вдвойне.

      Владелец замка, маркиз Жан Першерон отличался завидной смелостью в противостоянии с жареными кабанчиками и копчеными каплунами, но совершенно не годился для войны настоящей. Лишь только на горизонте обозначились знамена Западной Армии, как благоразумный маркиз тут же выслал парламентеров.

      Сдачу Ле-Першерона принимали герцог Винчензо Фалль и генерал Язо, графы Умберто Пирро, Николя Буцэро и Марсело Чалло. Гвардию представляли Игрок, Воин и сам Охотник.

      Было выпито много вина, и не один печеный кабанчик упокоился в желудках собравшихся, но настоящего пира не получилось. Имперцы держались напряженно и скованно, готовые к неожиданностям. Фарийцы хмурились и опускали глаза, стыдясь трусливого начальственного решения. Лишь необъятный маркиз Першером старался вовсю. Он ел за четверых, пил за шестерых, а могучая маркизова отрыжка разносилась на километр от замковых стен. Он пел имперские гимны, обнимал и целовал захватчиков-гостей. Он разошелся настолько, что клялся в верности Империи, называл Людовико Старого своим кумиром и утверждал, что древнею мечтой рода Першеронов было служение Гардану в целом и фамилии Корво в частности. Под конец новоиспеченный подданный Империи окончательно набрался и свалился под стол, правой рукой сжимая говяжью сосиску и сложив пальцы левой в фигушку.

      Маркиза Луиза Першерон, женщина некрасивая, гордая и строгая, весь вечер просидевшая с прямою спиной, будто проглотившая копье, с ненавистью взглянула на храпящего супруга. Ее аристократический взгляд пробежался по гостям, задержался на усатом генерале Язо, а затем уперся в лоб Охотника.

      – Милостивый сударь Гвардеец! Не будете ли вы настолько любезны проводить меня в опочивальню? Треволнения дня сегодняшнего порядком меня утомили…

      Умолкли и фарийцы, и имперцы. Граф Чалло неопределенно крякнул, беспардонный Игрок определенно хмыкнул, а глава делегации, блудливый герцог Винчензо Фалль, плотоядно облизнулся.

      Охотник поднялся на деревянных ногах и подошел к хозяйскому креслу. Луиза приняла предложенную руку, одарив своих соплеменников взглядом, в котором читалось презрительное:

      «Я отдаюсь победителю, но ведь этого вы и добивались?!»

***

      «Шарм, шайтанов племянник! – зло подумал он. – Я когда-нибудь оторву твой пакостный язык!»

      Певец, наслаждаясь произведенным эффектом, подошел ближе и повторил с видом девичьей невинности:

      – Куда, говоришь, хотел попасть?

      – В порт, – ответил Охотник. – Я снял комнату в «Черной свече».

      Шарманщик моментально позабыл о маркизе Першерон. Скривился, сплюнул.

      – Паршивое место! Хозяин грубиян и прохвост, служанки страшные, а уж повар их вообще паршивейший из всех