Два сталкера. Черный судья. Андрей Левицкий

медальоне, а сейчас ощутил, как он касается кожи.

      – Говорят, человек, побывавший в «молоке», сам становится ключом.

      – Так, – Лексус затарабанил пальцами по колену. – Мне надо будет попасть в Сердце Зоны… Но это самоубийство! Я дальше десятка километров от Периметра не ходил. Я там сдохну!

      – Ты будешь не один.

      Лексус закатил глаза:

      – И они сдохнут. К черту Зону, я не согласен. Лучше быть живым зэком, чем…

      – Ты уверен, что будешь живым зэком?

      Лексус посмотрел в зеркало на потолке и увидел Витькину коротко стриженную макушку, розовую точку на темени, от которой волосы расходятся в стороны и лежат по спирали.

      – Нет. Почему со мной разговариваешь ты? Не генерал… Как его? В чем твой интерес?

      – На тебя, скотину, мне плевать. На Батышева тоже. Мне Серегу жалко, ты не свинью ему подложил, а целого диплодока. Жил себе мужик, никого не трогал, а тут такое…

      С этим обвинением Лексус согласился, захотелось закрыть рукой лицо, но он сдержался. У него несметное множество приятелей, но друг – один. Друг, который ближе даже матери, отца и детей. Друг, который, Лексус ни на миг не сомневался, за него жизнь отдаст. Получается, он подвел под монастырь самого близкого человека.

      – Согласен. Виноват.

      Витька встал, посмотрел на Лексуса как на червяка:

      – Это расценивать как согласие?

      Лексус тоже поднялся:

      – Я так понял, наша беседа закончилась. В курс дела меня введет кто-то другой?

      – Спасибо, – Косой отвел взгляд в сторону. – Спасибо, что Серегу теперь не посадят.

      Лексус пожал плечами и направился к выходу, предполагая, что теперь в ментовском «бобике» его доставят к генералу. Если генерал так зацепился за Сердце Зоны, можно будет диктовать свои условия, главным будет скорейшее освобождение Сергея.

      Полицейские столбами замерли возле двери, тот, что поглаживал автоматный ствол, кивнул на выход, и Лексус прокричал:

      – Маша! Прощай, моя радость!

      Из кухни его послали в пешее эротическое путешествие, он обратился к конвоиру без автомата:

      – Правда, ужасно, когда девушка так выражается? Как же ее потом в этот рот целовать?

      Полицейские не отреагировали.

* * *

      Лексус думал, что ему наденут мешок на голову и повезут домой к генералу, или они встретятся в пафосном ресторане, но он ошибся: «бобик» остановился на заправочной парковке, полицейские вышли, а его оставили за решеткой. Наверное, машину разрабатывали так, чтобы пассажиры испытывали мучения: кабина нагревалась на солнце, и внутри было настоящее пекло, но Лексус терпел, полагая, что раньше времени его не выпустят.

      И вот ключ дважды повернулся в замке, в кабину хлынул августовский воздух, который показался прохладным.

      – На выход, – скомандовали на улице.

      Лексуса встретили два коротко стриженных типа, одетых по-спортивному, и повели внутрь заправки, туда где кассы и кафе. Как-то несолидно обсуждать важные дела в кафе на заправке.

      Генерал тоже