Опасный дом. Линвуд Баркли

я слышал про твердую уверенность. Просто я разочарован. Если хочешь, можешь выпить кофе.

      – Спасибо.

      – Я по-прежнему ценю все, что вы для меня делаете.

      – Да ладно, дядя.

      – Серьезно. Знаю, я утомляю тебя своими разговорами, но это правда. Кроме тебя, у меня никого нет. Ты мне как родной ребенок, которого у меня никогда не было, Регги.

      – Помни, я больше не ребенок.

      – Да, ребенок вырос. Вырос быстро и рано.

      – У меня не было выбора. Хороший кофе!

      – Жаль, что мы не могли быть вместе раньше.

      – Мне никогда не приходило в голову осуждать тебя. Посмотри, разве ты замечаешь во мне какую-то зацикленность? Ну, как? А ведь все это произошло именно со мной! Если я смогу двигаться дальше, то и ты сумеешь.

      – Для меня это трудновато.

      – Ты живешь в прошлом. Вот в чем твоя проблема, дядя. Из-за этого и возникают они в последнее время! У тебя не получается осознать правду.

      – Просто я надеялся, что она нашлась.

      – Я не опускаю руки.

      – Вижу по твоему лицу, что надежды больше нет. Ты думаешь, что все это глупости. Считаешь, что это не имеет значения.

      – Неправда. Слушай, я догадываюсь, почему тебе это так важно, почему тебе так важна она. А ты важен для меня. Ты, дядя, один из двух людей, кто мне небезразличен.

      – Знаешь, что я никак не пойму в тебе?

      – Что же?

      – Ты понимаешь людей, умеешь читать их мысли, разбираешься в чувствах, видишь насквозь, но в тебе нет… не найду правильного слова…

      – Любви?

      – Нет, я другое хотел сказать.

      – Сочувствия?

      – Вот-вот, его самого.

      – Это потому, что я тебя люблю, дядя. Очень люблю. Но сочувствие? Кажется, я понимаю, что заставляет людей шевелиться. Знаю их нутро. Мне нужно знать их эмоции. Нужно знать, когда им страшно. Мне необходимо чувствовать их страх, но у меня нет к ним зла. Иначе у меня бы ничего не получалось.

      – Мне бы хотелось быть таким, как ты. К этому чертову Элаю я испытывал именно сочувствие. Он казался мне потерянным ребенком – то есть никаким ребенком он уже не был, ему было года двадцать два. Я считал, что правильно поступаю с ним, Регги, честное слово. И тут этот сукин сын наносит мне удар в спину!

      – Наверное, он связался с другой заинтересованной стороной.

      – Только не это!

      – Ничего особенного, подумаешь, первоначальный контакт! Подробности он придерживал до очной ставки, которая теперь, конечно, не состоится. Похоже, он сказал нам правду о том, как с ней поступил, а вот насчет того, где это произошло, обманул. В дом к учителям можно было не заглядывать. Я уже сомневаюсь, что кто-то что-то знал. Давал ли кто-нибудь свое согласие.

      – Не понимаю…

      – Не беда. Вот что я тебе скажу: мне понадобится больше людей и гораздо более крупный аванс.

      – Элай забрал все, что у меня было отложено, Регги.

      – Ладно, обойдусь. Вложу собственные деньги. Возврат налогов – хорошая штука. Позволяет кое-что припасти. Когда все закончится, я не только верну свои вложения и твои деньги, будет много других