Квартира, муж и амнезия. Наталья Баклина

и у неё такие письма. И такие чувства. Она ещё раз вздохнула, возвращаясь мыслями к столу, и сказала:

      –Мне тепло в этой квартире, душевно, понимаешь? Почти как у нас дома в Тюмени было. Такое дороже всяких денег! Кстати, о деньгах!

      Ритка поднялась, ушла в комнату, порылась в ящике секретера и вернулась с пачкой тысячерублевок в руках.

      – Вот, возвращаю свой долг. С процентами!

      – Ты что, очумела? – отшатнулась Майка. – Какие ещё проценты? Я тебе, как подруге, денег дала, а ты – проценты! Ошалела, что ли, после этих своих кредитов?

      – Май, погоди! Ну что ты, в самом деле! Я в том смысле, что ты мне одолжила пятисотками, а я возвращаю тебе тысячными. Вот, держи!

      Она протянула деньги, подруга взяла.

      – А тебе они точно не нужны?

      – У меня осталось кое-что от продажи маминой квартиры. И зарабатывать я теперь хорошо буду. И командировочные мне дали. Бери.

      Майка спрятала купюры в сумочку и собралась о чём-то спросить, даже вдох сделала, но не успела. В дверь позвонили и отвлекли.

      В дверях стояла Тамарочка с кипой золотистых блинов на плоской тарелке.

      – Ритусик, здравствуй, дорогая! А я к тебе на огонёк! Можно? Блинов напекла гору, одной есть тоскливо, мой Толик-паразит звонил, что не приедет сегодня. Поможешь с блинами-то?

      «Ой, не ко времени она! Ну да ладно, не хлопать же перед ней дверью!» – мысленно поморщилась Рита и пригласила:

      – Проходи, Тамарочка, знакомься. Это Майя, моя подруга детства.

      – Тамара, – представилась Тамарочка, поставила блины в центр стола, села сбоку от Майки и спросила, разглядывая её сорочьим любопытствующим взглядом:

      – А вы теперь тоже тут жить будете?

      – Нет, я здесь ночевать буду!

      Майка скрутила самый верхний блин, понюхала:

      – Вкусно пахнут! Ванилью! У меня мама тоже ваниль в блины кладет!

      – Да? А ваша мама тоже в Москве живет? – продолжала расспрашивать её соседка, на этот раз наблюдая за узкими пальцами с безупречным перламутровым маникюром. Скрученный блин казался в них мышью в когтях коршуна.

      – Почему – в Москве? Моя мама тоже в Тюмени живёт, – сообщила Майка, откусывая от «мыши».

      – Так вы из Тюмени! – оживилась Тамарочка. – А к Риточке, значит, погостить приехали? В отпуск? Надолго?

      – Погостить, – кивнула Майа. – А отчего столько вопросов?

      – Ну, так, – спохватилась Тамарочка и отвела глаза, – для поддержания разговора…

      – Май, а правда – ты надолго? – спохватилась и Ритка. – Я ведь завтра в командировку с шефом лечу, в Прагу, в обед самолёт.

      – Ты – летишь? Самолётом? – не поверила подруга. – Ты же в принципе не летаешь!

      – Не летаю, а придётся, – вздохнула Ритка.– Не стану же я шефу объяснять, что боюсь самолётов до обморока. Ничего, наглотаюсь каких-нибудь транквилизаторов, от тёти Таи полная аптечка осталась, продержусь пару часов. Но я ненадолго, на три дня всего, на выставку. Ты можешь тут пожить пока,