Родная кровь. Сергей Майдуков

третья

      Черти в тихом омуте

      1

      Ей до сих пор снилось, что все осталось по-прежнему. Дозы, дорожки, ломки, кумары, лихорадочные поиски денег, поиски вен… Она просыпалась в холодном поту и долго лежала, убеждаясь, что на самом деле все не так, что она живая, не одурманенная, не использованная каким-нибудь барыгой, купившим ее за гроши, потому что именно этих грошей не хватало для вожделенного укола.

      Думала ли восемнадцатилетняя Мария, куда заведет ее увлечение Кастанедой и общение с продвинутыми молодыми людьми, когда впервые попробовала марихуану и пейот? Нет. Она расширяла сознание, верила, что соприкасается с высшими силами, и все больше охладевала к жизни обычной, серой, пресной, скучной.

      Ей не было и девятнадцати, когда она совершила свое первое кислотное путешествие с помощью марки, пропитанной ЛСД. К этому времени она не только курила «травку», но и ела веселые конопляные печеньки и начинала утро с таблетки экстази.

      А потом был первый укол. И первый отходняк. И первая ночь, проведенная черт знает где, черт знает с кем. Бессильный гнев родителей, клятвы завязать, перерезанные вены, уходы из дома, приползания на коленях, ворованные вещи, украденные карточки, проданные по дешевке телефоны, новые клятвы и ложь, ложь, ложь…

      Новая жизнь Марии была пропитана ложью, как грязью, и грязью, как ложью. К двадцати двум годам она узнала, как выглядят лобковые вши и чем отличается хламидиоз от триппера. В двадцать четыре сделала аборт. В двадцать пять потеряла сразу два зуба.

      К этому времени она и думать забыла про наставления Дона Хуана и волшебные свойства дымка. Волшебство давно закончилось. Остались тоска и ощущение бесконечного падения в беспросветную пропасть – все ниже, ниже и ниже.

      Мария не думала, что когда-нибудь выберется из этой бездны. Да и стремления такого не было. Все желания стали маленькими, куцыми и сводились к одному: уколоться, спрятаться от реальности, раздобыть денег и опять уколоться. Мария опустилась, подурнела, стала неразборчивой в еде и связях. С одинаковым равнодушием натягивала на себя всякую рвань, потому что собственный внешний вид перестал ее волновать. Если она и старалась выглядеть более-менее пристойно, то лишь для того, чтобы иметь возможность разжиться очередной дозой. Родители скоропостижно скончались от сердечного приступа, один за другим, а прежние знакомые вычеркнули ее из своей жизни. Она осталась совершенно одна и, право, совсем не сожалела об этом. Никто не ломал кайф.

      И вот настала та ночь, переломная. Мария проснулась на матрасе в съемной квартире и ужаснулась, вспомнив, что не запаслась дозой. Неужели мучиться до утра? Неужели опять изматывающие судороги, из-за которых хочется, чтобы тебе отрубили ноющие руки и ноги? Этот тошнотворный страх перед каждым звуком, каждой тенью? Колотящееся сердце, которое то проваливается в желудок, то закупоривает горло… Кошмарные видения, злобные голоса, чужие глаза, поблескивающие в темноте…

      Перерыв содержимое сумки и все свои вещи, Мария