Родная кровь. Сергей Майдуков

н. Он был высоким, красивым, сильным, с гордо посаженной головой и широкими плечами. Ямка на подбородке Неделина была столь глубокой и вытянутой, что походила на разрез. Его серые глаза были обрамлены густыми, как у девушки, ресницами.

      – Не обижает, – уклончиво ответил Розанов.

      – То есть тоже любит, – уточнил Антон.

      – А почему бы и нет?

      Розанов, отдыхавший после смены, принялся давить на кнопку настройки радиочастот. Он относился к тому типу мужчин, которые привлекательны лишь в юности, а после тридцати как-то стремительно блекнут, плешивеют и перестают выделяться в толпе себе подобных. Якобы турецкие джинсы, рубашка в неизменную клетку почти неизменной расцветки, очень короткая стрижка, призванная замаскировать раннюю лысину – вот и весь Василий Розанов. От такого было смешно слышать, что все его любят.

      Антон медленно повернул голову, чтобы посмотреть на напарника. Тот почувствовал взгляд и нахмурился. Радиоволны стали сменяться чаще, наполняя кабину раздражающей какофонией. То гитара квакнет, то певица вскрикнет, то ведущий хохотнет.

      – Кончай это, – попросил Антон. – Или включи что-нибудь, или выключи совсем.

      – Я ищу, – буркнул Розанов, не прекращая своего занятия.

      – Это не просьба, Вася.

      – А что тогда? Приказ, может быть?

      Розанов скосил глаза на напарника, отчего его лицо сделалось злобным и хитрым, как у большой гориллы. Антон широко улыбнулся.

      – Не просто просьба, а настоятельная просьба, – уточнил он. – Ну чего ты к радио привязался, как в том анекдоте?

      Напряжение сошло с физиономии Розанова.

      – В каком анекдоте? – поинтересовался он.

      – Про пьяного, – неохотно ответил Антон, не любивший анекдотов. – Сидел возле радио и требовал: спой да спой.

      – У меня тоже как в анекдоте, – сказал Розанов, остановив выбор на ретростанции. – Про мужа в командировке.

      Столь неожиданное признание застало Антона врасплох. Он зачем-то кашлянул в кулак и пару раз переключил скорость, хотя в этом не было никакой нужды. Дорога стелилась ровно и плавно, словно ткань под утюг. Дождь почти закончился, на севере проглянуло солнце, на противоположной стороне небосклона, все еще темного и угрюмого, проступила призрачная радуга. Намокшие поля медленно и безостановочно крутились вокруг легкого грузовика, резво катящего по черному шоссе.

      – Бывает, – осторожно произнес Антон и стал мучительно придумывать другой предмет разговора.

      Не успел. Опередил его Розанов. Сказал, уставившись в окно перед собой:

      – Изменяет мне Любка. Сука такая… Убил бы!

      – Посадят.

      – Я не потому не убил до сих пор, что срока боюсь. Люблю ее, гадину.

      – А-а… – сказал Антон, чтобы что-то сказать. И тупо повторил: – Бывает.

      Розанов поморщился:

      – Ну что ты заладил как попугай: бывает да бывает. Не у всех бывает. У нас с ней по-особому. Любовь такая. Не зря ее так назвали, а?

      – Наверное, – согласился Антон. – Слушай, может, остановимся где-нибудь, перекусим? Что-то я проголодался.

      Он посмотрел в зеркало. Машина сопровождения шла за грузовиком как привязанная. Это была неприметная «тойота» черного цвета. В ней сидели два охранника, являвшихся, по сути, громилами. В девяностые годы таковые числились бойцами преступных группировок. Теперь они звались всякими там секьюрити и бодигардами, хотя их бандитская сущность от этого нисколько не изменилась.

      – Рано обедать, – сказал Розанов. – Пацаны не позволят.

      – Они нам не командиры, – строптиво возразил Антон.

      – И что ты, против них попрешь? В почки зарядят, будешь потом кровью мочиться. Димона помнишь? До сих пор с зубами мучается. А ведь тоже просто проголодался.

      – Он в кафе сунулся, а у нас тормозки.

      – Ну давай на ходу подкрепимся, если ты такой уж голодный, – предложил Розанов.

      – Не, на ходу не хочу, – качнул головой Антон. – Не то настроение. Сериал про брошенный в Сирии батальон смотришь?

      Попытка еще дальше увести разговор от измен Любы Розановой не удалась.

      – Смотрел, – проворчал напарник. – До вчерашнего дня. Приперлась с работы выпивши, а на груди засос. Здесь. – Розанов показал, хотя его грудь коренным образом отличалась от Любиной.

      Антон был с ней знаком. И с Любой, и с ее грудью. Пару раз переспал всего. Даже не переспал, а так, пообщался на скорую руку. Очень близко, очень. Ближе некуда. Один раз во время новогодней пьянки, уединившись в пустой бухгалтерии. Второй раз дома, пока собственная жена находилась в роддоме. Обычная история, в общем-то. Антон про свои шалости с Любой и забыл давно, а вот напарник взял и напомнил. Это вызвало чувство вины, перерастающее в глухое раздражение.

      – Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил Антон, избегая смотреть вправо, чтобы не встречаться взглядом с Розановым. – Такие вещи нужно в тайне хранить, Вася. Это ваша личная проблема.