Еврейское счастье Арона-сапожника. Сапоги для Парада Победы. Марк Казарновский

проводил в своем доме.

      Глава IV. Суббота

      До сих пор помню напевы, субботнюю молитву:

      Лоди доди ликрас кало,

      Пней шабес некабело[16].

      И всю свою семью вижу за праздничным столом. Все мы такие чистенькие, вымытые. Коротенькая молитва папы. Преломление еще теплых хлебов. И – мир и тишина, и покой, и счастье приходит в Дом.

      В Дом, которого у меня уже нет десятки лет.

      А пока мы все вместе. Мама смеется над папой, он делает вид, что сердится.

      И вот мы едим халу, макаем салатные листья в харосет[17].

      Никто не торопится. Наступает ведь суббота. И я немного важничаю. Уже, можно сказать, рабочий человек. Сапожник. И на руках небольшие мозоли от дратвы…

      Я задремываю на балконе. Просыпаюсь. Бреду на свой продавленный диван. Накрываюсь плащом US Army – и снова засыпаю.

      Мне снится пятница. Вечер. Ура! – начинаются приготовления к субботе.

      Папа меня и сестер учил правильно – нельзя отложить на «потом» свою жизнь. Действия даже за неделю. И главное – отдых. Это не какие-то «мантры» – «перемена занятий – есть отдых». Нет и нет. Папа правильно учил – не стремись все время что-то делать. Не стремись все успеть.

      Вот наступает Шаббат. И стоп. Не работай. Не топи печь. Не вырезай подошвы и не шей сапоги. Не тачай каблуки модницам. Ибо и у них должна быть суббота.

      Я привык с детства в субботу оценивать сделанное за неделю. Будь то драка с ребятами или плохо сделанный заказ, или просто грубость маме или бабушке.

      Наступает пятница. Мама возвращается из синагоги, зажигает свечи. Уже лежат на столе праздничные халы. И покрыты они чистейшими салфетками. Раздается стук в ставень. Это Азриельке, Shabes-клапер, стучит по ставням, объявляя о начале субботы.

      Папа омывает руки, преломляет халу, обмакивает в соль.

      Появляется и гефилте-фиш, куриный бульон, курица, сладкий десерт. А я затопил печку. Знал, когда я помогал бабушке нести седур, уже в печке с вечера пятницы стоит горшочек с мясом и овощами. Знаменитый челнит.

      Вот и все. На небе зажигались три звезды и начинается новая трудовая неделя.

      Но пока нас все радует. Тишина. Шабат.

      Суббота! Мир, тишина, покой и счастье приходит в Дом. Шабес! (Фото Альтера Кацизне)

      Мы, дети, ждем, когда, наконец, в ставни постучит Азриельке, шабес-клапер.

      Он стучит, ура, началась суббота.

      Азриельке, Shabes-klaper. По пятницам вечером он стучит по ставням, объявляя о начале Субботы. (Фото Альтера Кацизне)

      Глава V. Мастерство

      Просыпаюсь в мастерской у папы. Совсем другое дело! Да, пахнет кожей. Но не гниющей. А еще воском, дратвой, подошвами. Их не нужно выбрасывать. Нужно ножом очистить от грязи, пота и зачастую – навоза, ведь подошвы-то от сапог крестьянских. А какая крестьянская подошва не побывает в навозе. Да не единожды. А затем в котел, и пусть варится. Потом под пресс, сушка и снова в дело.

      У папы все шло в дело, поэтому, как

16«Иди, мой друг, навстречу невесте,Встретим лик Субботы».

17

Харосет – смесь мелкорубленных яблок, грецких орехов и вина.