Адвокат инкогнито. Наталья Борохова

же унылой прически. И то, и другое делало ее на несколько лет старше и солиднее. Впрочем, производимый эффект, по всей видимости, входил в планы бойкой стрекозы. Аркадий вспомнил себя в молодости. Будучи аспирантом, он специально отпустил бородку для того, чтобы не казаться своим ученым коллегам слишком «зеленым».

      – Меня пригласила ваша жена, – сказала девушка, как только за следователем захлопнулась дверь. – Похоже, мы с вами когда-то встречались.

      – Да, я, кажется, обращался к вам с пустяковым вопросом по поводу доверенности, – вспомнил Аркадий.

      Это была почти мимолетная консультация, не оставившая после себя никаких ярких воспоминаний. Разве что номер, наспех записанный в телефонной книжке. Соболев даже не мог вспомнить, помог ли ему совет молодого адвоката.

      – Вы хотите меня защищать? – с сомнением произнес он.

      – Да, меня попросила ваша жена. Но если у вас на этот счет какие-то иные планы…

      – Не то чтобы иные планы, но вы…

      – …так молоды? – закончила за него фразу Дубровская, повторив слова его жены. – Зато я энергична, умна и талантлива. А молодость – недостаток, который, как известно, быстро проходит.

      – Нет, я хотел сказать другое. Вы – женщина.

      – Вы что-то имеете против женщин?

      – Нет, конечно, но… Вы в курсе того, в чем меня подозревают?

      – В изнасиловании.

      Соболев поморщился.

      – Вот именно. И я с трудом представляю, как мы с вами будем обговаривать некоторые м-м-м… интимные детали моего поступка.

      – От женщин вы все равно не убережетесь, – предупредила его адвокатесса. – Неизвестно, какого пола будет судья, но секретарем, скорее всего, окажется молодая женщина. В процессе также появятся свидетели. А еще потерпевшая и, в конце концов, ваша жена.

      – Ох, жена! – простонал Соболев. – Не говорите мне о ней… Хотя нет. Скажите, как она? Огорчена? Подавлена? Рассержена?

      – Она не верит, – пояснила Дубровская.

      – Я и сам не верю, – обронил Аркадий, отшвырнув ручку.

      – Вы что-то пишете? – поинтересовалась адвокат.

      – А… Ну да, чистосердечное признание.

      Брови молодого адвоката подпрыгнули вверх.

      – Вот как? Не ожидала. Признаете свою вину? Но вы не похожи на насильника.

      Соболев смущенно кашлянул.

      – Это, так сказать, тактический ход. Следователь обещал отпустить меня домой и зачесть мое чистосердечное признание как смягчающее обстоятельство.

      – Чистосердечное признание – самое короткая дорога в тюрьму, – явно процитировала адвокатесса чью-то фразу, а потом уставилась на Соболева. – Все-таки я так и не поняла, что вы думаете по поводу того, в чем вас обвиняют.

      – Мне трудно думать, – признался он. – Откровенно говоря, я в тот вечер перебрал по части спиртного. Помню лишь то, что уходил из ресторана с женщиной, с которой был едва знаком.

      – Но вы насиловали ее?

      – Да я не то что тела, даже лица ее не помню.