Рядом с тобой. Таня Винк

обращался к нему по имени. Но без мяса в селе не проживешь, поэтому папа менялся мясом и колбасой с соседями – все это висело и лежало отдельно в кладовке. В Ровно у них был такой же сосед-чудак: он не ел своих кур. Яйца – это пожалуйста, а курицу – никогда. У его курочек тоже были имена, и когда какая-нибудь переставала нести яйца, он отдавал ее соседям, а те в обмен давали ему тушку своей курицы. В Березино еще завидовали тому, что папа, как и все работники пищекомбината, каждый день приносил с работы ведерко печенья, оно было как магазинное, только ломаное, некондиция, и трехлитровую банку лимонада. Папа делился всем этим с соседями, но они все равно завидовали. Лимонад из банки отличался от магазинного, он не так сильно щипал нос, и если Гале хотелось шипучего лимонада, она шла в магазин к тете Маше. Лимонад она любила, сколько себя помнила, и уже в четыре года сама его покупала. Вот так первый раз она взяла пустую бутылку и восемь копеек, купила, принесла домой, схватила стакан и попросила маму открыть бутылку. Мама открыла и ласково так говорит:

      – Сначала предложи лимонад папе, потом мне, а уж потом себе нальешь.

      Галка застыла, а мама и бровью не повела. На негнущихся ногах Галя пошла к папе, он в сарае хозяйничал.

      – Папа, ты хочешь лимонада? – с трудом выдавила она.

      Папа скривился, бросил рубанок и так замахал руками, что с верстака посыпалась стружка:

      – Терпеть не могу!

      Галя чуть не подпрыгнула от радости, но тут же огорчилась – мама точно будет пить. Мама налила полстакана и выпила. Стакан выпил Юрка, свалившийся как снег на голову. Галя с тоской смотрела на бутылку, когда мама сунула ей еще восемь копеек.

      – Купи еще одну, поделишь ее с братом.

      Трясясь на заднем сиденье автобуса, Галя с неприязнью смотрела на пассажиров и мечтала побыстрее выйти. Ей надо срочно показать письмо папе. И папа объяснит, почему ее письмо не дошло и почему четыре письма от Салмана куда-то пропали.

      Петя отложил рубанок и посмотрел на часы – половина первого, пора обедать. В открытые настежь двери столярной мастерской он видел, как рабочие комбината потихоньку занимали места на солнышке, жмурясь, доставали «тормозки» и наливали чай в крышки термосов. Он развернул газету с бутербродами, наполнил горячим чаем эмалированную кружку, поднес бутерброд ко рту, но откусить не удалось – вид на двор заслонила широченная фигура.

      – Приятного аппетита, – сказала Нина. – Войти можно?

      – Заходи. – Петя положил бутерброд на газету.

      Нина вошла и осмотрелась:

      – Хорошо пахнет… Люблю запах стружки.

      – Садись, угощайся. – Петя смахнул стружку с лавки и кивнул на бутерброды.

      – Спасибо, я уже перекусила. – Она посмотрела на часы. – Меня на пять минут отпустили. – Села и сложила руки на животе.

      – Ты по делу? – Петя прищурился и отхлебнул чай.

      – Хочу заказать у тебя два маленьких креста моим девочкам. Старые сгнили. Время, неумолимое время. – Она расстроенно покачала головой.

      Петя