Рядом с тобой. Таня Винк

для дров и сена, забор, ворота и калитку.

      Верочка позвонила сестре в Харьков, чтобы пригласить на новоселье, и с телеграфа вернулась расстроенная. Она так хотела, чтобы их отношения хоть немного наладились. Когда-то, еще детей не было, Вера порывалась поехать в Харьков, к сестре – больше не к кому, но Наташа отказывала под любым предлогом: мол, занята очень, сама приеду как-нибудь на недельку. Вскоре и Гармашам стало некогда – то дети маленькие, потом один за другим в школу пошли, то корова отелилась, то картошку копать, то поросенка резать. То эти переезды. Теперь появилась веская причина – они осели надолго и будут справлять новоселье. Но Наташа перевела разговор в старое, неприятное русло, и на том время разговора – пять минут – вышло. Верочка на сестру не сильно обижалась – той и так досталось в жизни. Была у них еще одна сестричка, Надя, – она заболела и умерла через месяц после ареста отца. Маму свалила горячка, и Наташа сама хоронила Надю, потому что не только родственники, а все село от них отвернулось. Мама долго болела, и хозяйство – огород, коза и куры – было на Наташе. Все случившееся ожесточило сестру, она будто заледенела, будто ей попал в сердце кусочек льда, как мальчику Каю из сказки «Снежная королева». Но, как в сказке, лед не выскочил из ее сердца, и с каждым годом сестра становилась все суровее. Настолько суровее, что ссорилась с мамой и Верой, и мужики шарахались от нее как черти от ладана. А она была привлекательной: густые каштановые волосы, изумрудные глаза, аристократичная бледность на щеках, ладная фигура.

      Мама умерла, когда Верочке было семнадцать. Они с сестрой продали хату, деньги разделили и разъехались: Вера – в Чугуев, в казенную квартиру лесхоза, а Наташа – в Харьков. К тридцати пяти годам она уже заведовала большим складом промышленных товаров недалеко от вокзала «Левада» и жила в добротной пятиэтажке в начале Пушкинской улицы, в двухкомнатной квартире. Писала, что окна выходят на бекетовский дом с химерами, а на первом этаже есть стоматологическая поликлиника, так что сверлить зубы можно, не выходя со двора. В пятьдесят девятом Наталья совершила отважный поступок – отправила в Совет министров СССР запрос об отце. Прислали бумажку, что в сорок третьем он умер от «перетонита» (так и написали, с ошибкой), отбывая наказание в ИТЛ. Прислали свидетельство о смерти, а о посмертной реабилитации сообщили устно.

      Были у Наташи мужчины, не было – Гармаши об этом ничего не знали, знали только, что она ногой открывает дверь в любой кабинет. И вот, около восьми лет назад, еще когда они жили под Ровно, Наташа сообщила письмом, что приезжает, и прислала посылку, чего никогда не было. Гармаши пошли на почту как на праздник – вот, думают, потеплели отношения. Принесли посылку домой, их обступили дети. Петя топориком подковырнул крышку, снял, а там поверх газеты записка лежит: «Без меня не трогать! Хранить в прохладном месте!» По кухне разнесся запах копченого свиного балыка. Не тронули, даже под газетку не заглянули. Юрка хотел заглянуть, но Петя запретил.

      – Пахнет вкусно… – обиженно промычал Юра.

      Петя молча прибил крышку и отнес посылку в погреб. Дети