Скульптура сна. Михаил Ромм

всех углах и сор, и паутина.

      В нём сны всегда страшны, цветы больны,

      Зачем их поливать, раз тоже сгинут?!

      Весь праздник мой – пустая суета,

      Что было важным, лишь казалось важным,

      Сокровища не стоят ни черта,

      И чёрный рот земли зияет влажно.

      Смотрю в альбом испуганным животным,

      На фото – ты смеёшься беззаботно.

      Ушла

      Ушла. Осиротел любимый медвежонок,

      Нахохлившись, сидит один в своем углу,

      А месяц за окном невыносимо тонок,

      И лунный свет, как шрам, прорезан на полу.

      Никто, никто теперь игрушку не обнимет,

      И не уложит рядышком в кровать.

      Холодный лунный блик в глазах слезами стынет,

      Он никогда не спал, он не умеет спать.

      И он лежал во тьме, сердцебиенье слушал,

      Твой плюшевый вассал, мохнатый визави,

      И лился шёпот твой в игрушечные уши,

      О том, как жизнь страшна, как много в ней любви.

      Испачканный живот, отпоротая лапа…

      Зачем так много ног вчера пришли сюда?

      Но нет, не плачет он, он не умеет плакать.

      И повторять себе, что больше никогда…

      Дочка

      Всё стало как-то по-другому…

      Она качает головой,

      Вдруг заявляет: «Мы не дома»,

      И говорит: «Хочу домой».

      И объясняет мне: «Там мама,

      А этот дом – совсем не дом».

      И снова хмурится упрямо:

      «Ну, папа, мы не там живём».

      И я отлично понимаю,

      Куда она меня зовёт:

      Туда, где ты еще живая,

      И время солнечно течёт.

      Туда, где ты роняешь блюдце

      На счастье – несомненный знак.

      Не знает дочка, что вернуться

      Нельзя во времени никак.

      О Боге и людях

      О Боге

      Сонет о Боге

      Когда ты к небу поднимаешь взгляд,

      Там, наверху, ты не увидишь Бога.

      Там только тучи серые висят,

      Там только солнце, мутное от смога.