По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову. Николай Гарин-Михайловский

золотников, то есть до 150 рублей в день.

      Наш капитан сам был и работал в Желтуге. За шесть месяцев он вывез чистых 8 тысяч рублей. При этом за фунт сухарей приходилось платить золотник золота: других денег там не было.

      – Вы сами работали?

      – Но там все сами работали.

      Состав был самый разнообразный: беглый каторжник, студент университета, чиновник, он – наш капитан – жили и работали вместе. Нарытое золото оставляли в незапертой лачужке, и не было случая воровства. Порядок был образцовый. Содержалась громадная полиция из конных маньчжур. Законы Линча – короткие и суровые. За смерть – смерть. За воровство – наказание плетьми и вечное изгнание из республики…

      – Вот, вот на этом месте, на льду, и происходили все экзекуции. – Капитан показывает рукой.

      Мы вплоть проходим около китайского городка. Он постройками не отличается от наших сел: окон только больше и окна больше, из мелких рам, с массой маленьких стекол. Много решетчатых и резных украшений, но редкий дом открыт. Большинство же с улицы скрыто за забором из частокола. Стоят китайцы: рослые, крупные, уверенные. Ни одной китаянки ни в окне, ни на улице.

      Русских не видно, а в наших селах китайцев больше иногда, чем русских.

      – Вся Желтуга в золоте, от самого устья. Теперь китайцы там машины поставили. Во главе предприятия Ли-Хун-чан.

      Сколько таких приисков, где русские разыщут золото, а китайцы потом работают. Весь китайский берег золотой, а на нашем ничего нет… Вот долинка перешла и на нашу сторону – прямое продолжение, а золота нет.

      Я говорю капитану:

      – А теперь есть какая-нибудь новая Желтуга?

      – Нет, следят. Вот проведем дорогу, будет Маньчжурия наша, бросаю опять капитанство и иду.

      – В новую республику?

      – Обязательно.

      – Понравилось?

      – Забыть нельзя.

      – Нам дайте телеграмму, – говорит доктор, – тоже приедем.

      Капитан, красивый, лет тридцати пяти, среднего роста человек: очевидно, житель Сибири, по-американски готовый всегда взяться за то дело, которое выгоднее или больше по душе.

      – А отчего вы ушли оттуда, капитан?

      – Начались преследования. Сперва мы дали было отпор китайским войскам, а затем, когда и китайские и русские войска пришли, решено было сдаться. Я-то раньше ушел: кто досидел до конца, тот должен был оставить и имущество и золото китайцам. Уходили только, в чем были. Золото китайцы взяли, а дома сожгли. Русские войска паспортов не требовали и всех отпустили, а китайцы своим порубили головы (до трехсот жертв). Некоторые китайцы, чтобы спастись, отрезали косы себе, но, конечно, это не помогало. Где-то есть фотографии расправы китайских войск со своими подданными: целыми рядами привязывали их к срубленным деревьям и потом рубили головы. По одну сторону дерева головы, по другую – тела. Там насчет этого просто.

      – По поверью китайцев, он без косы и в свой рай не попадет, – тащить его не за что будет?

      – Хотя косы, собственно, не религиозный знак, а признак подданства последней маньчжурской династии. А это поверие