Я и мы. Точка зрения агностического персонализма. Игорь Сохань

Так легче и понятнее передавать опыт. Это замечательное человеческое свойство имеет свою цену. Якобы так человеку проще жить для более точного познания, но как раз процесс формирования вторичных понятий (например, мебель, фрукты, полезные вещи, бесполезные вещи, хорошее, плохое, общество, конституция, биржа) – самый главный рассадник лжи. Личность – это не только истина, носитель истины, о чем мы так много говорили выше. Одна личность может формировать одни вторичные понятия, другая другие. Например, вторичное понятие: государство. Один видит одно государство, другой другое. Что такое война между государствами? Все животные как-то выживают. Не воюют. Борьба за жизнь – это не война. Можно дать едва ли не бесконечное число определений войны, но общего нет. Вторичные понятия не формализуемы, они открыты, и каждый класс вторичных понятий может быть наполнен новыми первичными понятиями или понятиями низшего уровня.

      Истина – это то, что мы знаем о предмете, когда наши сведения не противоречат опыту использования. Это та истина, которую отрицал Хайдеггер: если можешь распоряжаться как хочешь, еще не познал истину.

      Генетически человек не так зависим от того, что «ему передается». Некоторые птенцы генетически запрограммированы, что мама – это то, что в момент рождения они видят с красной точкой на лбу. Так что если экспериментатору, принимающего роды у птицы, нарисовать красную точку, то при всем очевидном несоответствии «акушера» с мамой-птицей, птенец запомнит его навсегда как свою настоящую мать и будет за ним следовать, пока не созреет…

      Человек должен согласиться сам с собой, если он хочет быть царем мира, и с простым утверждением: «Без меня мира нет». Это не самое жесткое разделение: признаешь мир как он есть, или ты и твое присутствие меняют мир. Далее хуже. Если ты меняешь мир фактом своего присутствия в мире, кто и как может понять, что было изменено после того, как ты возник, почему и зачем. Когда человек рождается, он меняет мир на свой взгляд. Но видят ли эти изменения другие, чтобы признать их существенными?

      Персонализм – это философия, когда человек участник того, что познается, он сам открывает крышку ящика Пандоры, не зная, что в нем заключено.

      В этот момент философия становится судебной медициной.

      Мы не способны запомнить положение точки на бескрайнем листе бумаги. Если экспериментатор поставит точку на огромном листе и попросит испытуемого посмотреть и запомнить ее место, потом сотрет точку, отведет испытуемого на несколько шагов в сторону и попросит восстановить ее, ничего не получится. Никто не попадет в старую точку. Даже бесконечные попытки не позволят испытуемому найти место старой точки, поскольку он не знает его. Мы способны запомнить пересечение линий, восстановить картинку пересеченных отрезков. Но никакую точку в мире ни один человек никогда не сможет восстановить и сказать, что это именно предыдущая точка.

      Человек – сложное существо. В нем перемешаны и Лейбниц, и Маркиз де