Дневник моей памяти. Лара Эвери

карты на пол передо мной и протянула мне бутылку джина.

      – Называется «Не парься, чувак».

      – Как в нее играть?

      Мэдди указала на колоду.

      – Тяни верхнюю карту.

      – Дама червей.

      – Выпей.

      Я хлебнула из бутылки.

      – А дальше?

      – Все сначала.

      – И все?

      – Такие правила.

      – Это не…

      Мэдди замахала руками.

      – Еще хоть слово об игре, и весь ее смысл пропадет.

      Мэдди – единственная, кому разрешено меня перебивать. Сама не знаю почему. Мне приятно слышать ее голос, только и всего. Я прикрыла глаза, отпила еще глоток.

      – А Стасия придет? – спросила я.

      Мэдди, глядя в зеркало, втянула живот.

      – Хорошо бы.

      Стасия – Мэддина «любовь». Миниатюрная, с алыми губами, огромными глазищами и хрипотцой в голосе. Она рисует декорации ко всем школьным спектаклям, и все в нее рано или поздно влюбляются. Однажды в нее влюбился учитель, и его в итоге уволили.

      Мэдди давно мечтала с ней подружиться. Кажется, это ей удалось. Потому что Мэдди – это Мэдди.

      Мэдди натянула поверх спортивного бюстгальтера черную майку без рукавов. Я встала с ней рядом перед зеркалом. Я была в старой папиной рубашке, черных легинсах и кедах. Глянула в зеркало – бледные губы, толстые ляжки и зад, мешковатая рубаха скрывает талию.

      – Хотелось бы мне иметь внешность, которую принято считать привлекательной.

      – Принято среди кого?

      – Среди… – Меня разобрал смех. Мэдди в своем репертуаре, ей подавай ссылки на первоисточники!

      Мэдди вытянула карту из колоды на полу.

      – Тройка бубен! Какая разница? – Она отшвырнула карту, выпила. Мы рассмеялись. Надо отдать ей должное: игра «Не парься, чувак» оправдала свое название.

      – Опять же… – продолжала я, все еще раздумывая, на кого бы сослаться. Броская, нешаблонная красота Мэдди никак не подтверждала мои рассуждения. И я ответила уклончиво: – …я про среднюю внешность человека, которого бы хоть кто-то признал привлекательным. В открытую. То есть можно провести в Гановере опрос…

      – Ну что, будешь весь вечер рассуждать о том, что с тобой не так, или ловить момент и радоваться жизни?

      – Тебе-то легко говорить, – буркнула я.

      – То есть как?

      – Тебе легко говорить. С твоей-то уверенностью, как у слона в посудной лавке! – объяснила я. Мэдди нахмурилась. – Слона, однако, весьма и весьма грациозного.

      Мэдди хихикнула, снова хлебнула из бутылки и протянула ее мне. Я вытащила карту.

      – Туз пик.

      – Ого! – Мэдди повела плечами. Я швырнула карту через всю комнату. А подруга продолжала: – А может, ты считаешь меня уверенной в себе, потому что мы видимся в такой обстановке, где без уверенности никуда?

      Мэдди была права. Тренировки. Турниры по дебатам. Школьные спектакли. Школа.

      – Понимаю, – кивнула я и поднесла к губам бутылку. Через силу глотнула пару раз, джин обжег горло.

      Мэдди тем временем вернулась к зеркалу и начала подводить глаза.

      – Мне, к примеру, что бы я ни делала,