По дорожкам битого стекла. Private Hell. Крис Вормвуд

закричал на него Макс. – Я тебе щас яйца бензопилой побрею.

      – Не кипишуй. Я просто знаю, что это её взбесит.

      – Щас она распространит слух, что я педик, и мне никто не даст, – продолжил Макс, скатываясь на смех.

      – Глупый, педикам как раз все тёлки дают.

      Ржали все, кроме Дани, которому снова стало неловко, – на этот раз из-за того, что о нём все забыли. Герман опомнился и налил ему целый стакан «Black Horse». Дани выпил залпом почти полстакана, чувствуя, как жар разливается по полумёртвому телу. Он бросил взгляд на батарею пустых бутылок под столом.

      – Как у вас хватает сил столько пить? Я уже на второй день скатываюсь в уныние.

      – Сам не знаю, атмосфера у нас такая, – Герман взгромоздился на подоконник, как на насест.

      Дани продолжал наблюдать за Максом. Тот словно и не замечал его, почти как всегда на репетициях. Вокалист вёл себя так, словно кроме Германа на базе никого нет. Они с Дани не разговаривали, даже когда вдвоём выходили покурить. Ему всё больше казалось, что Макс милый, только когда молчит и поёт.

      – Пойдём, что ли, поджемим, – прервал его размышления Герман, допивая виски прямо из горла. – Хватай гитару и пошли.

      Дани кивнул и отправился за басом в коридор. Они уже играли раньше в третьей необитаемой комнате. Здесь Дани чувствовал себя, как ребёнок в магазине игрушек.

      Ему обязательно надо было полапать все инструменты Германа. Гитары – они как живые, как тёлки или даже лучше.

      Макс сел в углу, раскуривая бонг. Он вёл себя так, словно всё, что происходит рядом, его не касалось. Герман тоже затянулся. Дани решил отказаться, марихуана ему никогда не нравилась, в ней было что-то пошлое, что-то от наигранной радости хиппи. Герман стоял, глядя в потолок, пальцы осторожно касались гитарных струн, выдавая первые пронзительно высокие ноты. Мозговыносные звуки лились из динамика, красивые и отталкивающие.

      – Чувак, ну ты как Хендрикс, – прокомментировал Дани.

      – Не стоит, он бы в гробу перевернулся от такого сравнения, – ответил Герман, не глядя на него и продолжая выводить кривую своей мелодии.

      Дани осторожно вступил, боясь нарушить хрупкий баланс. Герман одобрительно кивнул.

      – Теперь просто отпусти мозги и пусти энергию в пальцы. Представь, что это всё, из чего ты состоишь, – сказал он.

      Басист сделал вид, что понял, просто сегодня выключатель его мозга находился в положении «off». Он лишь позволил этому странному чувству нести себя дальше. Они играли, не обращая внимания на время. Это не было похоже на обычные репетиции с заучиванием партий, это было совместное творение зыбкой абстракции. Макс взял бубен и принялся подстукивать в такт. Музыка обитала в этом шаманском травяном кумаре, как живое существо. Она вилась и змеилась вместе с серым дымом и зыбким светом лампы. Дани понял, что хочет сохранить этот миг и впитать в себя, пока в голову снова не полезли скверные мысли о жизни. Но ему не хотелось думать об этом, как и верить в завтрашний день, который обречёт его на саморазрушение.

      Они