На действительной службе (сборник). Игнатий Потапенко

землякам. И когда его спросили, много ли взял новый батюшка за венчанье, он без запинки ответил:

      – Шесть карбованцев слупил!

      – Ого! Видно, порядки знает!

      – А то нет?! – окончательно покривил душой Антон. – Недаром же он, сказывают, ученый да переученый!

      Когда Антон ушел и дверь за ним затворилась, Кирилл встал и в волнении прошел по комнате.

      – Знаешь, это даже обидно, до какой степени в них глубоко сидит эта болезнь! – заговорил он, обращаясь к Муре. – Ведь он приходит ко мне, как к торговцу: ваш товар, наши деньги! И я уверен, что он недоволен, даже, пожалуй, возмущен… Нет, ты обрати внимание: я священник, я должен освятить союз его дочери с ее женихом, он за этим пришел. И он говорит мне: продай мне на пять рублей Божией благодати! Я должен был сказать: нет, нельзя, это стоит десять, и наконец, довольно поторговавшись, мы согласились бы на семи рублях… Какого же мнения он будет обо мне?

      – Однако, Кирилл, надо же чем-нибудь жить священнику! – возразила ему Марья Гавриловна.

      – Конечно, надо, Мура, конечно! Но это надо как-нибудь иначе устроить. Такая форма обидна мне… Обидна!..

      Мура ничего больше не возражала, но он нисколько не убедил ее. Она с малолетства видела, как спокойно торговались за разные требы, и привыкла думать, что это в порядке вещей и что иначе не может быть.

      На другой день утром произошло венчание Горпины с Марком Працюком. Венчание было немноголюдно, так как пора была горячая, да и про Горпину было известно, что она уже не девушка. Молодые торопились, чтобы поспеть на гумно, собираясь вечером устроить пирушку. После венчанья Антон подошел к Кириллу и, сильно конфузясь, сказал:

      – Как уже вы разрешили, батюшка, так вот… карбованец могу!..

      Кирилл спокойно взял от него рублевую бумажку и тут же передал ее дьякону, отцу Симеону. Дьякон взглянул на рублевку и совершенно непроизвольно скорчил такую жалкую мину, что дьячок Дементий, уносивший в алтарь венцы, сейчас же понял, что дело неладно. Через полминуты они о чем-то шушукались на клиросе. Вслед за этим Дементий крупными шагами побежал через всю церковь, догнал уходившего Антона и схватил его за рукав.

      – Ты, бычачья голова, рехнулся, что ли? – спросил он его низким сдержанным голосом.

      – Чего? – проговорил Антон, хотя отлично знал, чего хочет дьяк.

      – Как чего? За венчанье карбованец даешь?

      – А ей-богу же, Дементий Ермилыч, я больше не имею!

      – Да я тебя не спрашиваю, имеешь ты или нет, а ты скажи, сколько тебе батюшка назначил?

      – Батюшка? Батюшка сказали: «Сколько в силах, столько и дашь»… Ну, я…

      Дьячок Дементий совершенно растерялся, до такой степени это было дико. Этим воспользовался Антон и поспешил удрать, боясь, чтобы с него не слупили чего-нибудь лишнего. Дементий возвратился на клирос уже более сдержанными шагами и поведал дьякону то, что узнал от Антона. В это время Кирилл, сняв облачение, вышел из алтаря и направился к выходу. Они замолкли, но на лицах их явно выражалось изумление и неудовольствие, хотя они и старались