Неумелый приворот. Где нет любви, там магия бессильна…. Эвелина Андерсон

стараясь как можно меньше заострять внимание на том, ради кого я сюда приехала.

      – И как тебе Кри-Кри?

      – Кто?

      – Егора так прозвали девчонки за внешнее сходство с героем какого-то сериала.

      – Ничего, обычный… – конечно, я хитрила, боясь пока признаться даже самой себе в этих неожиданных чувствах.

      – А Павел с Андреем?

      – Прикольные, такие веселые! Я с них уржалась, особенно Андрюха – такой хохмач, просто умора! – об этих двоих я говорила с легкостью. – Мам, а почему у Пашки такое прозвище?

      – Ходит легенда, – мама сделала страшные глаза, и я прыснула со смеху, – что однажды он курил за школой и дым пошел у него из ноздрей и ушей. С тех пор и приклеилась к нему кличка «Горыныч».

      – Забавно. Он не рассказывал, хотя, я ж и не спрашивала.

      Мама вдруг взглянула на меня и в ее глазах заплясали озорные огоньки.

      – Слушай, Ксюша, а давай вечером сходим погулять, после отбоя? Ведь сегодня Новый год по старому календарю.

      – Давай. Это будет здорово!

      Перед сном я решила пожелать ребятам спокойной ночи. Их седьмая палата была единственной в этом крыле. Скользнув неслышной тенью в мальчишескую комнату, я шепотом произнесла в темноту:

      – Мальчики, я пришла пожелать вам доброй ночи и сладких снов.

      С кровати возле двери раздался смешливый голос, похоже, Пашин:

      – А поцеловать? Мама всегда меня целует перед сном.

      Не знаю, что мной двигало – обычный азарт или возможность столь интимного жеста по отношению к Егору, но согласие было мгновенным. Мягкий свет коридорных ламп тонкой полоской пробивался в дверную щель, золотой нитью разрезая пространство на две части ровно по центру; за окном лежала густая темнота, не позволяя различить даже силуэты обитателей палаты. Я сделала шаг в сторону голоса, наклонилась и чмокнула теплую щеку. Со всех сторон послышался шум:

      – И меня!

      – И меня на ночь!

      – И я не усну без поцелуя!

      Я шла от кровати к кровати, легко чмокая подставленные мальчишеские щеки. Глаза постепенно привыкали к темноте и, когда я подошла к Егору, смогла довольно четко рассмотреть его лицо, на котором слишком ярко сияли глаза, и в которых я тут же растворилась. Сердце забилось, как сумасшедшее, и внезапно показалось, что все в этой палате слышат этот стук. Наклонившись, я прикоснулась губами к теплой щеке. Все тело пронзила неожиданная сладкая дрожь, приятная волна прокатилась от макушки до пяток, и до меня не сразу дошло, что он держит мое запястье, перебирая пальцами тонкий браслет. Смущенно, словно испугавшись, я одернула руку и вопросительно посмотрела на него. Молчаливым ответом стала легкая улыбка краешком губ и самоуверенный взгляд. Неужели он знает, черт побери, какие эмоции будит во мне? Надо немедленно убираться отсюда!

      – Все, мальчики, спокойной ночи.

      Ноги стремительно понесли меня в комнату к маме. Быстро одевшись, я выбежала во двор, крикнув на ходу:

      – Мам, я на улице подожду!

      Снег лежал