Чудесное обращение ко Христу еврейского раввина Исаака. Николай Амврази

И здесь прозрел наконец – здесь обрел Христа, Машиаха, Спасителя Мира! Недостоин и я за греховность мою называться теперь христианином, но меня утешают благие слова, – их прочел я вчера у апостола Павла, – что Христос в мир пришел, чтобы грешных спасти (1 Тим. 1, 15). Я ведь тоже подобно ему ослеплен был враждою и злобой, но пришел Свет Христов – и прозрели мы оба…

      Вспомни дни нашей юности, наши мечты,

      Как учились мы разным наукам:

      Ты – ученью любви, я – ученью вражды,

      Ты был благости полон, я – гордого духа.

      О, фанатиком был я! Стыжусь вспоминать!

      Мне претил всяк, кто мыслит иначе.

      От раввинов жестокость успел перенять, —

      И нуждаюсь теперь только в плаче!..

      Боже мой, недоведома мудрость Твоя,

      Дивна милость Твоей благостыни!

      Ты пришел, чтобы грешных спасти – это я!

      Не отрини меня, не отрини!

      Таковы были мысли мои на пути к родным местам, где меня уже давно ожидали родители, которых по духу, по укоренившемуся ожесточению, нельзя иначе назвать, как христоборцами. В Патрах я пересел на пароход, и вот тут-то мне довелось пережить то, чем желаю искренне поделиться с тобой! – неведомое доселе тяжкое искушение. Внезапно во мне проснулась непонятное чувство, не знаю, как и назвать его: то ли необъяснимым испугом, то ли горьким стыдом. Я представил себе, как я, раввин, предстану внезапно перед родными новообращенным христианином. Для единокровных моих это покажется страшным безумием. Ведь так сложилось исторически, к большому сожалению, что для верующих иудеев обыкновенно христиане представляются врагами. Я решил скрыть от них, что уверовал во Христа. Однако совесть моя с неумолимой настойчивостью противилась этому… Пароход приближался уже к пристани С. После краткой молитвы я взял в руки Новый Завет, открыл… И к удивлению моему, – конечно же, неслучайно! – первыми словами, которые попались мне на глаза, были: «Итак, всякий, кто исповедует Меня пред людьми, того исповедую и Я пред Отцем Моим Небесным. А кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным» (Мф. 10, 32–33). Меня глубочайшим образом потрясли эти слова! Они мне показались огненными, как бы горящими, а не запечатленными простыми чернилами на бумаге. Я не читал их, я их слышал, – и они до сих пор звучат в моих ушах!..

      – Благодарю Тя, Боже мой! – воскликнул я, – Ты не желаешь, чтобы уверовавшие в Тебя были лицемерами. Ты отвращаешься трусливых и лжецов! Колеблющихся и нерешительных Ты изгоняешь из священного храма Твоего… Ты – Бог-Ревнитель! Ты желаешь, чтобы последователи истины Твоей были искренними и бесстрашными…

      Я сошел на берег как бы совершенно обновленнным… Итак, отрицаюсь мудрости человеческой! И мне пришли внезапно на ум слова Цезаря: «Alea jacta est!» – Жребий брошен! Победа! Победа!

      Драма в семье. Исповедничество Исаака

      По прибытии моём к родным берегам вышли навстречу мне ожидавшие меня – старушка-мать моя Ревекка, дядя Авраамий, архираввин израильской общины,