Вензель императора. Анастасия Герасимова

делать все, что ему вздумается? – изумился Гаврила.

      – А как же иначе?

      – А долг перед Отечеством, перед Господом Богом? Государь же там, на небе, ответит за всю Россию-матушку! Он ведь несет такую же службу, как и любой солдат, только ответственности на нем много больше. О какой же свободе вы говорите? Да и что такое свобода? Всегда ли она нужна?

      – А ты, Гаврила, разве не хочешь быть свободным? Ты же крепостной, – у дивился Павлик.

      – Хочу! – не возражал Гаврила. – Только… я хоть и крепостной, а, быть может, свободнее императора Александра буду! – хитро прищурился он.

      Последнее заявление кучера совсем сбило ребят с толку.

      – Гаврила, родненький! – в змолились они. – Перестань говорить загадками! Объясни, наконец, что ты имеешь в виду?

      – Не понимаете? Ладно, слушайте! – снисходительно улыбнулся слуга и, оглянувшись по сторонам, продолжал: – Я вот тяжких грехов на душе не имею и от укоров совести свободен. Об императоре же слышал я, – Гаврила еще раз посмотрел вокруг и, хотя никого рядом не было, все равно понизил голос, – будто бы повинен он в смерти батюшки своего, государя Павла Петровича… Будто бы убили его заговорщики, ударив табакеркою по голове, а среди злодеев этих был и нынешний царь!

      – Не может этого быть! – хором воскликнули потрясенные мальчики.

      – За что купил, за то и продаю, – пожал плечами Гаврила. – Только если бы это было правдой, то я царю не завидую – это же надо с таким камнем на сердце жить!

      За разговорами друзья не заметили, как подошли к дому. Увидев перед крыльцом коляску родителей, Петя и Павлик поняли, что их расчет не оправдался. Вместе с тем им не терпелось узнать причину столь быстрого возвращения отца с матерью.

      В мгновенье ока мальчики взлетели по старинной каменной лестнице и вбежали в дом.

* * *

      Андрей Петрович Никольский сидел в гостиной и курил трубку. Это был невысокий статный казак лет сорока с темными с проседью волосами и довольно правильными, хотя и немного резкими чертами лица. Но замечательнее всего был взгляд его черных глаз. В нем, как в зеркале, отражалась честная, благородная натура полковника, никогда не шедшего на компромисс со своей совестью, всегда готового пожертвовать жизнью ради своей веры, своего Отечества, своей семьи. Вместе с тем это был человек хоть и добрый, но довольно вспыльчивый и упрямый, редко признававший за другими право на собственное мнение. В городе его все любили и уважали.

      Увидев отца, Петя и Павлик бросились к нему:

      – Отец, вы уже дома? Государь не приехал? – посыпались вопросы.

      – Почему же? Приехал, – улыбнулся Андрей Петрович. – Только мы его так и не увидели. Пока весь Таганрог ждал его величество в церкви, император, минуя храм, проследовал сразу во дворец. Прием перенесен на завтра.

      – Вот оно как! – удивились ребята. – А что государыня?

      – Она прибудет позднее. Вот ее-то мы и будем встречать по всем правилам, как полагается!

      – Отец, а Гаврила говорит, будто государь