Орёл в курятнике. Олег Боченин

об чём?

      – Иди ужо ко мне, забывчивый мой, – Дарья Петровна обняла мужа, притянула к себе. – Напомню!

      Эх, кто бы и Наташе напомнил! Она мужчин сторонилась, да уж прямо надо сказать – боялась, крест на себе поставила. Думала, что не хватит ей той самой женской мудрости, позволяющей слепить из простого мужика с традиционным набором причуд и пороков отличного семьянина. А других-то в посёлке и не было. А раз не хватит, то зачем ещё раз в этот омут – совсем утопиться? Оттого и любовь всю – на сына…

      Да и вокруг что: пьянство, семейные ссоры, измены, драки. У той же подруги Веры от праздника к празднику то губа разбита, то фингал под глазом, то шишка на лбу, а то и нос сломан. А такая любовь была! Казалось Наташе, что мужики перевелись. Не было таких, как её отец. Но женское своего раз от раза требовало, тогда Наташа, повыв тихонько в подушку, чтобы не слышали родители и Петька, вставала, доставала из шкафа бутылку коньяка…

      Вот, ведь, странное дело: женщина одинокая, сама себе хозяйка и мужиков полно вокруг свободных и на любовь охочих, так нет же… Не о чести думала Наташа. Какая честь, когда уже ребёнок имеется? Не осудил бы её никто. Полно было и женщин гулящих и девок, с пути праведного сошедших. Не хотела она сердце своё пошлостью губить. Понимала, что раз отдалась без любви, второй раз и любовь утратит ценность, а любить хотелось, чтобы как у всех. Чем она хуже?

      Как-то перебрала и на работу явилась с тяжёлого похмелья. Вера, пришедшая за покупками, удивилась: «Ты бухала, что ли?»

      Наташа смутилась и покраснела.

      – Понятно! Мужика хотела, – догадалась Вера.

      – Очень нужно! – фыркнула Наташа.

      – Нужно, если бухала, – задумалась Вера. – Слушай-ка, Мишка, который механик у твоего на шхуне, давно на тебя виды имеет.

      – Мне за него его Люська все космы повыдёргивает! – усмехнулась Наташа.

      – Да где та Люська и где ты?! – возмутилась подруга. – Нашла с кем себя сравнивать!

      Люська была известной распутницей в Порт-Стрелке. За глаза мужики звали её наставником юных самцов.

      – Не хочу! – Сечкина поморщилась. – Переживу как-нибудь. Не я первая, не я последняя.

      Правда с тех пор пить перестала. Стала читать всякое, желательно не про любовь. Постепенно даже взяла себя в руки, полностью сосредоточилась на подготовке к выпускным экзаменам, думам о мужиках в её голове совсем не осталось места. Но…

      В тот злополучный день в самом конце мая восемьдесят второго, выйдя из дома за водой к колодцу, она вдруг обнаружила, что в усадьбу напротив вселяются новые жильцы. Дом пустовал два года, казался мёртвым уже окончательно. Ан вишь!

      Наташа оставила вёдра и коромысло на скамье у калитки и подошла, чтобы поздороваться.

      И остолбенела: новыми соседями были полковник Рукавишников и его жена.

      Отец Виталия хоть и был «небожителем», но родился и вырос в деревне. Когда небо ему закрыли по состоянию здоровья, он спустился с небес