Крик в небо – Вселенной. Книга 1. Она. Софи С./М.

тому, кто не испытывал подобного. Я ненавижу фашистов за то, что они делали, но они же меня и привлекают – вот и всё.

      Веронику мало интересовала вся эта история. Это был первый симпатичный парень из города, который обратил на неё внимание, и этого было достаточно – голова пошла кругом.

      Едва простившись с ним, она ощутила небывалое воодушевление. Первые чувства поражали.

      – Просыпаюсь – первая мысль о нём, – как-то раз сказала Вероника в гостях у подруги. – Если мы гуляли, и пахло дождём, потом, я выбегаю на улицу, когда чувствую этот запах, вдыхаю его вместе с воспоминаниями и наслаждаюсь. Увижу его – в животе прямо сводит!

      – Да так оно и бывает, – усмехнулась Аня. – В первый раз влюбляешься в любого симпатичного парня, не интересней и не круче других… Потом, в такого уже не влюбишься. Наверно, чем больше лет, тем меньше иллюзий… Так что, наслаждайся, возможно, больше не влюбишься никогда.

      Слова «нацист» и «фашист», которые юноша так любил использовать в речи, иногда, заставляли её со слезами думать о беде, подло обрушившейся на миллионы невинных, а иногда – о нём – неверно толковать его, как личность. Увлечение это обещало самоуверенность, а на деле, он ежедневно кормил её любовными смс-ками, за полгода назначил не больше десятка встреч и осилил поцелуй всего лишь раз. Это случилось через четыре месяца, и этот поцелуй уже не был первым.

      Так вышло, что отчаявшись поцеловать любимого, Вероника поцеловалась с первым встречным. Как-то раз одноклассница привела на прогулку парня, а парень друга… И тот поцеловал её. Она не противилась, всё-таки восемнадцать, а ни разу не целовалась. Печальным вышел её первый поцелуй. Для любимого она была той, кто является «между делами», для неё он был важнее всех дел, несмотря ни на что… Бывало, они оставались наедине, он болтал о сексе, видно, боялся, думал, если сама набросится, так тому и быть, поняла потом Вероника. Он был девственником, тем не менее, не все девственники таковы, так что, ещё был вариант, он – импотент или трус из трусов.

      Полгода она сходила по нему с ума, видела сны о нём и дрожала от каждого сигнала телефона, а он не раз отказывался от встреч потому, что бабушка не разрешает. Вот такой он был, но как долго она шла к тому, чтобы разочароваться…

      Собрав волосы в пучок, и надев очки, как подобает рассудительной даме, она сказала:

      – Он не был особенным. Не умел ценить главное. Мёртв мой герой. Я знаю, где он был на коне – в моей голове, в сердце. Страдание и Рай – вот, что нельзя объяснить, а не его Гитлеров. Я рада, что он не может испытывать такого – это станет его вечным наказанием. Жизнь пройдёт, как однородная масса, потому что ничто не сравнится с этим чувством души и тела. Это чувство дано испытать только особенным!

      – Шла бы ты в театр что ли, – пробормотала Аня.

      Вероника рассталась с ним после того, как насмелилась спросить его:

      – Почему ты меня даже за руку не берёшь?

      Он замялся, но ответил:

      – Потому,