Наследство Уиндемов. Кэтрин Коултер

отводил дочери на сборы две недели.

      Но две недели прошли, а за ней так никто и не приехал. Дукесса не знала, что делать, и часами убивала время у окна в ожидании кареты. Она уже подумывала о том, чтобы написать отцу вторично и напомнить о его намерениях в отношении ее. Но что-то сдерживало ее. Лучше подождать. Напоминать о себе казалось унизительным. Прошло четыре дня сверх положенного срока.

      «Он тоскует по моей матери и не хочет больше видеть меня. Он забыл обо мне. Я осталась одна. Что мне делать?» – в отчаянии думала она.

      И вдруг девушка осознала, что всегда боялась ежегодных визитов в Чейз-парк. Каких усилий стоил первый шаг в парадный холл со старинной дубовой обшивкой вдоль стен. А эти портреты предков в тяжелых золоченых рамах. Поднимаясь по центральной лестнице, она ощущала слабость в коленях и холод в желудке, чуть ли не судороги. Каждый раз, переступая порог этого огромного дома, она напоминала себе, что должна завоевать расположение всех – от благородных хозяев до слуг. Каждый ее приезд должен быть желанным для них.

      Последний раз, когда она была у отца, графини уже не было в живых. Некому было смерить ее холодным, презрительным взглядом. Прошло лишь две недели со дня ее смерти, и весь дом был в трауре. Стены затянули черным крепом. Все женщины в доме носили черные платья, а мужчины черную ленту на рукаве. Она слышала, как слуги шептались по углам, что графиня была уже слишком старой для деторождения и, дескать, несчастная, умирая, проклинала своего мужа, вынуждавшего дать ему наследника. Он без конца принуждал и принуждал ее, а разве она не подарила ему уже двух сыновей и девочек-близнецов? Разве она повинна в гибели мальчиков? Все ждали, что скоро граф приведет в дом новую, молодую жену, которую тоже заставит рожать каждый год, дабы иметь ораву наследников, чтобы не дрожать за каждого. Кто-нибудь из них наверняка унаследует титул и земли Уиндемов. Мужчине достаточно нести траур шесть месяцев. Он вовсе не обязан оставаться один целый год, как ее пытался убедить сегодня этот ничтожный Жоли… Дукесса вздрогнула, вспомнив, что это время уже прошло. Возможно, как раз теперь ему и будет мешать ее присутствие в Чейз-парке. Что, если граф уже выбрал новую жену? Вряд ли он захочет огорчать ее постоянным присутствием в доме своей незаконнорожденной дочери. Разумеется, в семье должны царить счастье и гармония. Но почему бы ему просто не написать ей обо всем этом? Она знала, что у отца хватает недостатков, но невозможно представить его трусом… Такое предположение лишено всякого смысла.

      Она стояла у окна, вглядываясь в грозовые тучи, гонимые яростным ветром с Ла-Манша. Начал накрапывать дождь – пока еще только накрапывать, – но Дукесса хорошо знала, что последует дальше. Скоро разразится гроза, и шквал воды ударит в стекла.

      Что ж, даже если он и бросил ее на произвол судьбы, не стоит обвинять его в жестокости. Он поддерживал их с матерью в течение восемнадцати лет, и два года – маму до ее рождения… Разумеется, Бесс хотелось стать его женой, но она оставалась содержанкой, лишенной законных прав, уповающей лишь на милость