Ледяной смех. Павел Северный

если дамы неправильно поймут смысл прочитанного? Ведь поэма, сказать по правде, уже запрещена для чтения в Омске. Она слишком смелая для тех, кто…

      – Ваше сиятельство, прошу вас, читайте. От имени всех прошу, – настаивала Каринская.

      – Хорошо!

      Певцова села к роялю. Взяла несколько бравурных аккордов, и когда в зале наступила тишина, она, откинув назад голову, начала читать:

      Черный вечер.

      Белый снег.

      Ветер, ветер!

      На ногах не стоит человек.

      Ветер, ветер –

      На всем божьем свете…

      В полумраке «карточной» гостиной стояла специфическая тишина, нарушаемая только возгласами игроков и их покашливанием.

      За шестью столами шла игра в преферанс по крупным ставкам. За одним столом в компании купцов играл беженец – уфимский архиерей Андрей, в миру князь Ухтомский.

      В красном углу комнаты в золоченом окладе большой образ Нерукотворного Спаса, и перед ним шевелились лепестки огоньков в трех лампадах с разноцветными стаканчиками для масла.

      Около стола, за которым играл епископ Андрей, стоял изящный круглый столик на изогнутых ножках, а на нем на белоснежной салфетке лежала снятая монахом позолоченная панагия, усыпанная самоцветами.

      Игра у епископа Андрея спорилась, и они с партнером были в солидном выигрыше. Как говорится, карта шла легко. Довольный таким обстоятельством, сделав очередной ход, епископ, мурлыча, подпевал мелодии, доносившейся из зала.

      Когда музыка смолкла, епископ сделал неверный и просто опрометчивый ход. Увидев на лице партнера удивление и неудовольствие, нахмурившись, огорчился.

      Из зала донеслись бравурные аккорды. Прислушавшись к ним, епископ с возмущением произнес:

      – Кто это там дозволяет себе такую отсебятину? У Чайковского нет таких аккордов во «Временах года».

      Один из партнеров за столом, пожав плечами, виновато высказался:

      – Прошу простить, ваше преосвященство, но я лично в музыкальном понятии не больно силен.

      Доносившаяся теперь из зала мелодия мешала епископу думать о картах. Он старался припомнить, в какой композиции и у какого композитора могли быть отрывки этой музыки.

      Игра в карты продолжалась. Его партнер неожиданно сделал буквально непростительную ошибку, сходив не той картой. Это обстоятельство дало возможность епископу фыркнуть и бросить карты на стол.

      – Давайте минутку передохнем, а то все дело прошляпим.

      Священник встал из-за стола, подошел к двери в зал, приоткрыв ее, увидел в щель сидевшую за роялем княжну Певцову, читавшую стихи под собственный аккомпанемент. Услышанные слова его заинтересовали, и он приоткрыл дверь пошире.

      Кто там машет красным флагом?

      Приглядись-ка, эка тьма.

      Кто там ходит беглым шагом,

      Хоронясь за все дома?

      В этот момент среди игроков за ближним к двери столом возник громкий спор, и епископ не расслышал дальнейших строк стихов.

      Обернувшись к спорившим, он повелительно попросил:

      – Тише, господа!

      – Простите,