Муж объелся груш. Татьяна Веденская

лично, точно так же орали. Но я же не бог весть какая мамаша. Что я о детях-то знаю. Если верить Ядвиге, которая вырастила своими крепкими руками с хорошим маникюром такого прекрасного – умного и красивого – сына, то я делаю все неправильно.

      – Да уж, не в тебя Сонечка, да, – глянула на Дениса Ядвига. – И глазки не твои, а голубые.

      – Как у меня, – пожала плечами я. Что за дурацкая привычка – рассматривать ребенка под микроскопом.

      – Я ничего не говорю. Просто у моего мужа, который оставил меня одну с сыном, тоже были голубые глаза, а вот у Данечки карие. Против карих голубые не удерживаются.

      – Не знаю. По-разному бывает же, – возразила я.

      – Бывает, – кивнула свекровь со вздохом. Воспоминания о том вероломном предателе всегда портили ей настроение, хотя вспоминала она его по три раза на дню. И все же теперь я была виновата еще и в том, что напомнила ей про бывшего мужа.

      – Ты зачем расстраиваешь маму? – накричал на меня Денис, пока я пыталась как-то утрясти вопрос с Соней, причем утрясти в самом что ни на есть буквальном смысле. Я трясла ее и качала, чтобы она замолчала, но она упиралась и орала, как заведенная, пока я не смирилась и из моего заляпанного всем, чем можно, от пюре до вазелина, халата не достала грудь, к которой Сонька моментально счастливо присосалась.

      – Ей сейчас не время есть, – вставила Ядвига.

      – Ты почему не делаешь то, что тебе говорят? – еще больше разозлился Денис.

      – Но она… она же не спала. Она была голодной, видишь, как набросилась!

      – Может быть, лучше просто слушать умных людей? Видишь, она теперь какая?

      – Сынок, – подскочила Ядвига. – Ну не надо так уж. Надо быть человечнее. Она же не может стать мной!

      – Это уж точно, – взмахнул рукой Денис в бессилии.

      – А ребеночек такой, может, потому, что темперамент. Знаешь, кавказские корни же просто так никуда не денутся! – аккуратно вставила она, после чего взбесилась уже я. В конце концов, дался им мой папа! Чего он им плохого-то сделал? Только разве что свадьбу оплатил и Турцию. И теперь тоже деньги дает.

      – Так ты меня что, деньгами попрекаешь? – перешел на визг Денис. Я моментально пожалела, что вообще коснулась этой темы.

      – Я тебя не попрекаю, – моментально сдала назад я.

      – Нет, ты попрекаешь. Ты сидишь на моей шее, в моем доме, я терплю все твои номера, а ты меня попрекаешь? – голос пошел на взлет, а сам он – на меня, сводя по дороге брови.

      – Ты все не так понял. Я просто не хотела…

      – Ты просто эгоистка! Сидишь тут, как курица, на всем готовом и даже не можешь ребенка по часам покормить.

      – Денис! – Но он уже ушел в мамину комнату, оставив меня одну. Я стояла посреди кухни, с Сонькой на руках, в драном халате, и вдруг всей своей душой почувствовала, как что-то в этот момент пошло не так. Правда, положа руку на сердце, никак нельзя сказать, что до этого у нас хоть что-нибудь шло правильно. Но тут…

      Денис переночевал у мамы в комнате, передав через нее, что он не в силах выносить детские крики, что он разбит и плохо себя чувствует.