Мемуары Остарбайтера. Николай Кожевников

грушевым сучковатым цепком, как протянет и еще хотела, но я отскочил. Убирайся, кричит с моей хаты, чтоб я тебя бильше не бачила. Я схватил картуз и кнут через забор перескочил, т.к. калитка была уже закрыта и побежал на скотный двор, зашел в клуню и залез в сено. Сховался там.

      Пригнали скот. Отделили дойных коров, и слышу, доярки балакают: «Ты чула, що „Чужак“ у бабы Прыськи огород весь скосыв». «Да ты що?, а де вин теперь?» пытае. «Не знаю, наверно утик в Сокиринци». «Це таке, а кто ж теперь мою корову буде пасти?». Вин пас мою и Катырыныну.

      Они подоили и пошли цедить и сливать молоко в бидоны. Дойных коров было штук 20, а доярок было всего 4 женщины, и дойка всегда затягивалась. Я уснул. Бабын гостинец чувствовался на спине. На утро доярки были рады, что я нашелся. Суют мне торбы с обедом, Дядько Мыкола заставил меня позавтракать, пока доярки доили, и принес мне кружку молока.

      Днем я пас скот, а ночью спал в клуни. Так прошло три дня. Я уже думал убежать в село, но что я там буду робыть и что кушать, т.к. паек на месяц я получил сюда.

      Я не голодовал т.к. пас три коровы хуторян, и они давали торбу и молоко пил в обед, когда доили коров утром и вечером. На четвертый день без горячей пищи, заскучал по бабкину борщу.

      А в это время женщины уговаривали бабу Приську на милость ко мне, и на четвертый день она смиловалась и пришла за мной и с доярками стали уговаривать меня. А я боюсь и не иду, а доярки говорят: «Иди Юрко, а то баба передумае».

      Я спрыгнул с сеновала, она подошла, обняла меня и каже: «Пишлы, Юра, тыж мени напоминаешь внука. Я и борщ сварила, який ты любишь». Пришли баба, вытянула борщ из печи, налила в глиняны миски, а запах разнесся по хате, а борщ такой вкусный, да мясо с чесночком наложила, я наевся, що и картопли не схотив.

      Тогда, она позвала меня в огород. Иду и думаю, сейчас опять будет палкой по мне ходить, аж нет.

      Кажу баби: «Бачите, какой чистый огород став и грядки видны и все росте».

      «Оце ж така прополка у меня первый раз в жизни получилась». Смеется.

      «За тебя пришли доярки просить и грядки мени выпололи, главне що ничого не порубыв, а косу высоко держав». Смеется.

      Вечером наносил воды и лег спать, утром, как всегда в 4 часа побежал на скотоферму.

      Иногда поля объезжал сам хозяин на вороном жеребце и заглядывал к нам на пастбище, интересовался и про войну говорил, что скоро погоним немцев от Киева, а то он косяком танками прорвался, и грозится Киев взять. К нам пришло тоже горе.

      Через какое – то время, у нас забрали Петра в армию и еще нескольких человек. Люди плачут, хоть в хутор не возвращайся.

      Самолеты над нами летят в глубину страны, репродуктор на базе говорит, что немцев наши бьют, а мы знаем, что отступают.

      Остались мы вдвоем с дядей Мыколою да Степан, он нам тоже помогал, т.к. стадо было почти 60 штук коров и тёлоек.

      Когда стадо отдыхало, дядько Мыкола рассказывал нам про 1-ю Мировую войну, и мы жалели, что