Испытания любимого кота фюрера в Сибири. Михаил Башкиров

логово).

      Сибирская дама слушала с нарастающим вниманием.

      Эксперт продолжал вещать о том, что именно эзотерическая репутация превратила древнейшую уникальную породу в изгоев с преступным и отвратным прошлым. В послевоенной истории пристрастие нацистских вождей отразилось – и весьма негативно – на судьбе привилегированных гулонов. Нет, тевтонских котов не вешали на рояльных струнах, не сажали в тюрьмы и даже не подвергали люстрации как рьяных пособников тоталитарного режима. Все произошло само собой – из-за послушного немецкого менталитета. Ведь сразу после освобождения Германии были проведены самими немцами, без чьей-либо указки, мероприятия по уничтожению всего, что напоминало о великом злодее с маленькими усиками. Многочисленные портреты сожжены, как и тиражи «Майн кампфа». Бюсты разбиты. Кинопленка отослана в заграничные архивы. Дубы, посаженные фюрером, вырублены все до одного. И даже купленный нацистским режимом жираф для Берлинского зоосада был отправлен под нож. Уцелели только привечаемые верхушкой Третьего рейха коты. Тевтонские гулоны фактически превратились в изгоев, так как остались живым и неизменным – по сути и духу – вечным спутником коричневого морока. Добропорядочный бюргер не рискнул бы взять в дом кошку с такой испорченной характеристикой. Это было бы вызовом обществу. Все равно что выходить утром на балкон в голом виде и приветствовать соседей правой вскинутой рукой. Богеме, интеллектуалам, ученым тоже не хотелось способствовать реваншистским настроениям. Политики и левого, и правого, и консервативного толка чурались коллаборационистской, зачумленной породы.

      Эксперт, спохватившись, осведомился у ценной клиентки насчет возникших, пусть и острых вопросов.

      Сибирская дама охотно поинтересовалась, как же удалось в тот сложный период сохранить питомник в замке.

      Эксперт вывел простую формулу: повезло, что советские войска дошли только до Эльбы, а не до Рейна.

      А потом вознес хвалу везению, которое сопутствовало монопородному питомнику «Асгард». Разве не везение, что замок уцелел при англо-американских бомбометаниях и артобстрелах? Разве не везение, что старинный неприступный замок с эсэсовской обслугой и отборными питомцами оккупировали не русские варвары, а беспечные, разбитные, вечно жующие американцы? Пока советские войска осаждали рейхстаг, звездно-полосатые освободители штурмовали белокурых девственниц. Разве не везение, что вышколенные фройляйн в черных мундирах стойко и безропотно перенесли сексуальное насилие от черных курчавых и губастых вояк, чем и спасли черных с белыми пятнами кошек, котов и котят? Разве не везение, что вскоре баловников негров сменили вальяжные французы, приохотившие изнасилованных фройляйн к минету, а кошек – к утренним круассанам и заплесневелому сыру? Разве не везение, что раскаявшаяся нация вырубила все дубы, посаженные в честь фюрера, но совсем не тронула питомник оккультных кошек? Ни обитателей, ни персонал. Разве не везение,