Стрела Амура 9-го калибра. Владимир Колычев

разберемся, – сказал Помазов. – Если Юрьев виноват, накажем. У нас все по закону.

      Последняя фраза прозвучала с намеком, обращенным к Танакову. Тот все понял, нахмурился еще сильней, но промолчал. Ни слова не сказал про Дьяка, о задержании которого не мог не знать.

      Танаков отпустил оперов.

      Максим отправился в свой кабинет, но не успел сесть за стол, как появилась Капитонова.

      – Макс, извини! – не обращая внимания на Зыкова, сказала она.

      – За что? – Денис подозрительно сощурился.

      – Я его подставила.

      – А я-то думаю, откуда Танаков узнал, что я Шаркова отпустил.

      – Ты вчера уехал, а я осталась. Выхожу, а там Танаков. Давай подвезу, говорит. Мы поехали, я сказала, что с тобой работала по этому делу. А сегодня сигнал из больницы. Я поехала, а там Шаркова…

      – Кто ее ударил?

      – Неизвестно. Вся в крови к соседке зашла, та «Скорую» вызвала. Она сейчас без сознания.

      – А соседка что говорит?

      – Не знает она. Не видела ничего.

      – Поехали, да? – Зыков посмотрел на Лизу, потом на Максима.

      – Помчали!

      Уже через четверть часа они выходили из машины во дворе старого пятиэтажного дома.

      – Консьержек в подъезде нет, – резонно предположил Зыков.

      – Видеокамер тоже, – добавил Максим.

      – Ни того, ни другого, – подтвердила Капитонова.

      Дверь в квартиру Шарковой была уже опечатана, но проблемой это не стало. У Капитоновой были и ключи от квартиры, и право на доступ.

      Но работу они начали с соседки.

      – Не видела я Леву, – сказала пожилая женщина с пышной прической из мелких кудряшек.

      – А Клавдия Михайловна что про него говорила? – спросил Максим.

      – Да ничего не говорила. Только стонала. Смотрит на меня и не видит. В глазах сплошная боль. Села вот здесь… – Женщина показала на место у двери.

      Максим заметил следы крови на стене. Наверное, Шаркова прислонилась головой или окровавленными руками.

      – Я ей говорю, давай в дом. А она не слышит ничего. Сидит, стонет. Я «Скорую» вызвала, выхожу, смотрю, а она ложится. Я ее в квартиру еле-еле затащила.

      – А Лева вам не помогал?

      – Так не было его.

      – А когда вы его в последний раз видели?

      – Вчера вечером. Он домой заходил.

      – А Клавдию Михайловну когда видели? До того как она к вам за помощью обратилась?

      – Утром виделись. В поликлинике. У меня сахар повышен, ночью пить хочется. Подумала, что диабет, обратилась к врачу. – Глаза женщины вспыхнули.

      Она явно была из тех людей, которые могли рассказывать о своих болячках долго и с вдохновением.

      – А Клавдия Михайловна зачем ходила? Может, ей плохо было? Сердце прихватило?

      – Нет, с суставами у нее проблемы. Там вот какое дело…

      – А в полицию она не собиралась?

      – Да, говорила об этом. Не было никакой кражи. Мол, перепутала. Даже не знаю, как следователю в глаза смотреть.

      – Из поликлиники вы вместе возвращались?

      – Нет. Я раньше ушла.

      – Так, может, ее