Стрела Амура 9-го калибра. Владимир Колычев

руку в захват. Но и Дьяк не дал слабину. Его рука превратилась в чугунную трубу, мертво вмонтированную в крепкую скалу.

      Капитан ничего не смог бы с ней поделать, если бы не Помазов. Тот ударил Дьяка кулаком в живот, и чугунная труба разломилась на звенья. Максим смог заломать противника.

      – Я буду кричать! – предупредила худосочная дамочка, с бледным видом сидящая за столом.

      Острые черты лица, маленькая грудь. Но было в ней и что-то очень притягательное.

      Только Бочкарев почему-то не церемонился с этой особой.

      – Документы?

      – Нет у меня документов.

      – Тогда будешь кричать «Занято!». Есть у нас одно место. Поехали!

      – Я буду жаловаться!

      – Разберись с ней здесь, – глянув на дамочку, сказал Помазов.

      Бочкарев остался в ресторане.

      Опера затолкали Дьяка в машину. Максим сел справа от него, Зыков – слева.

      – Вы что, тупые? – зло спросил вор.

      – Если мы тупые, тогда кто ты?

      – Танаков меня отпустил.

      – Кончился твой Танаков.

      – Ага!

      Максим въехал ему локтем в печень. Он вложил в удар всю свою силу, и Дьяк сжался в комок от острой боли.

      – Значит, Танаков тебя отпустил? – спросил Помазов.

      – Меня закон отпустил!

      Дьяк еще не открыл глаза, поэтому не заметил, как Помазов включил диктофон.

      – Тебя отпустил закон? В лице Танакова?

      – В яйце Танакова!

      Дьяк снова пропустил удар в печень и скрючился.

      – Я не больно долги возвращаю? – спросил Максим.

      – Жаль, что я тебя не грохнул.

      – А ты собирался меня грохнуть? – спросил Максим.

      – Ты еще ответишь, мусор.

      – Очки набирает, – с усмешкой проговорил. – Для зоны! Будет там рассказывать, как ментов кошмарил.

      – И пацанов своих под раздачу подставил. Всех на Вильяма бросил, а сам у бабы под боком остался. Думаю, он там быстро очков наберет. По одному. Очко к очку.

      Дьяк задергался, но Максим снова ударил его и заявил:

      – Можешь Танакову пожаловаться, я разрешаю.

      – Не знаю такого.

      – Макс, ты прямо как маленький, – сказал Помазов. – Танаков – мент! А чтобы Дьяк мента сдал! Да ни в жизнь! Он скорее братву свою сольет.

      – Так он и сделал. Братва знала, с кем он дружбу водит.

      – Я ментов не сдаю, – сквозь зубы процедил Дьяк. – Я их убиваю!

      – Бла-бла-бла! Пустой треп.

      – Это мы еще посмотрим.

      Признаний насчет Танакова Максим так и не добился. Но угрозы в адрес сотрудников полиции получил – на диктофон. Никакой судья теперь Дьяка под залог не выпустит. Если Танаков снова откроет клетку, то пусть пеняет на себя.

      Опера по всем правилам закрыли Дьяка в камере ИВС и сразу же получили приглашение к начальнику криминальной полиции.

      – Теперь можно и пойти, – решил Помазов.

      – Пойдем, – сказал Бочкарев. – И не просто так.

      Танаков что-то писал, не отрывая глаза от бумаг. Казалось, он не замечал