Опус номер девять ля мажор. Часть 1. Алёна. Александр Семенов

бытовых забот – только поступай. Алёна возвращалась из Университета, ложилась на диван и выключалась от нервного напряжения, едва успев продеть руку под подушку, а когда открывала глаза, её уже ждал готовый обед… или ужин, с этими белыми ночами трудно было понять. И если на Алёну вдруг нападало неверие: «Я не готова, всё забыла, кому я вообще нужна!» – опять же, мама умела привести её в чувство одним только словом. «Спокойно!..» – говорила она с невозможной интонацией, вроде Папанова в «Бриллиантовой руке», но ещё выразительнее. «…Козлодоев!» – заканчивала Алёна и, подпрыгивая, доставала пальцами люстру.

      Спокойнее всего ей было на самом экзамене, когда подходила очередь. Алёна переступала порог аудитории и видела обыкновенных людей с усталыми лицами, сидящих возле окна. На столе между ними и Алёной были разложены билеты, не начинённые ни ядом, ни взрывчаткой. Чего боялась?… Она без дрожи и суеты брала тот билет, что и наметила за мгновение перед тем, как вытянуть руку. Читала вопросы и понимала, что всё это знает, знает даже с запасом! Если надо, может рассказать больше, чем требуется. Но её останавливали на середине.

      И всё-таки до экзамена каждый раз надо было дойти, а потом дождаться следующего. Удалось бы это так легко, не будь рядом мамы? В этом Алёна сомневалась, а вот Наташа и Галя – молодцы, управились сами. Теперь, сменив десятый этаж на четырнадцатый, они, как и Алёна, тревожились, кто же будет соседкой.

      Тревогам пришёл конец, девушки стали обживаться. Кому спать на той кровати, что у окна? Алёна хотела вызваться, но подумала: не поставит ли этим себя выше других? Когда она четыре года назад ездила в детский лагерь, место возле окна считалось у них самым «зачётным». Ейто, честно говоря, плевать на эти условности, а вот девочкам? Кто же знает…

      Пока она колебалась, Галя спокойно сказала:

      – Ну, давайте я.

      И вопрос отпал легко, словно в детстве молочный зуб. Алёне с Наташей достались две кровати у длинной стены. Нужна ли между ними эта страшная тумбочка? – задумалась Алёна; и Наташа, судя по взгляду, размышляла о том же. Затем она посмотрела наверх:

      – На головы нам не свалится эта фигня, как думаешь?

      Алёна осторожно коснулась бра:

      – Да вроде, крепко висит, – но трогать тумбочку расхотела: пускай уж лучше на неё свалится.

      Галя, тем временем, открыла шкаф:

      – Слушайте, чего тут только нет! Обогреватель, и приёмник какой-то старый. Тетради, книги!.. Даже пылесос…

      8

      Через несколько дней Алёне казалось, что она знает Наталью всегда. Сама эта фразочка, неправильная с точки зрения грамматики, была вполне в Наташином стиле. Несколько вечеров Алёна заглядывала в прошлое – пробовала найти там место, где они с Наташей могли бы познакомиться. В школе?… Алёна, стоя под душем, вспенила на голове шампунь и в раздумье пришлёпнула лужицу на дне ванны… Почему бы и нет? Когда им говорили, что последнего урока не будет, и весь класс на цыпочках, чтобы не спугнуть удачу, пробирался к выходу, – кто, как не Наталья, шептал