Сага о поющих камнях. Алексей Осипов

отвечал Радей.

      – А как выглядит Род?

      – Как самый сильный и красивый Бог всех Богов, Князь Князей! Едет Он на облаке, мечет дождь на землю, и от этого рождаются детки. Солнце золотое выходит из лица Его. Месяц серебряный – из груди Его. Звезды яркие – из очей Его. Ясные зорьки – из бровей. Ночи темные из дум Его. А ветры буйные – из дыхания…

      – Да-а! – в восхищении задумался Могута, почесал затылок, – да-а!

      Градибор сидел на лавке, помогал кузнецу плести веревку. Молчал.

      За семь лет не проронил ни единого слова. C того самого утра, когда нашли его возле неизвестно откуда взявшегося камня у дороги c сжатым в руке ножом. Втроем насилу разжали ладонь, отымая оружие. Через три дня привезли убитого Любима на повозке. А еще через три дня нашли утопленную в реке Любаву.

      Радей слез c лавки на культях в кожаных мешочках вместо ног, на руках выполз на улицу.

      – Могута! Принеси-ка воды, – заглянула в оконце Радмила.

      – Да, сейчас, – потянулся Могута на лавке, – сейчас.

      – Могута! – снова окрикнула c улицы жена Радея.

      – Да… сейчас встану, принесу, – сладко потянулся на лавке Могута, громко позевывая.

      – Могута!!!

      – Да, иду, иду, – однако, сам даже не шелохнулся.

      – Да за что же мне такое наказание, Недоля46?! – раздалось совсем близко у двери.

      Могута вскочил, зарычав. Схватил огромную кадку. И побежал за водой…

      Градибор, повертев в руках веревку, небрежно бросил ее на стол, и пошел в свой пустой дом.

      Вытащил из ножен отцовский меч. Осмотрел внимательно: каждую бороздочку, заусеницу, клеймо треугольное замысловатое франкское, тяжелую рукоять c серебряной чеканкой, сверкающее закругленное острие. Взмахнул несколько раз, отточенными движениями рассекая воздух. Убрал в кожаные ножны. Спрятал в потайное место, – в углубление под печью…

      Упражнялся Градибор военному искусству упорно каждый день. Падая иногда без сил у самого порога избы. По словам местных мужчин и проезжих воинов, мечом владел мастерски. Но и секиру метко кидал так, что никто, кроме него самого, не мог ее вытащить потом из дерева, даже если упирался обеими ногами.

      Если к пятнадцати летам своим Могута вырос здоровенным детиной, c легкостью гнувший руками, завязывая в узлы, любую железку, то Градибор, явившийся на свет лишь годом позже, был средненького роста, но удивительно ловким и выносливым. Девушки и женщины заглядывались на его поджарое загорелое тело, когда он уже поздней осенью бесстрашно прыгал в ледяную воду. Знойным летом же махал оружием до седьмого пота, срубая осинки в лесу, завернувшись в тулуп. И в бане мыться никто не желал c ним, потому что вскоре приходилось выскакивать на улицу голышом от нестерпимой жары.

      O чем же думал Градибор, теребя рукой прядь длинных волос на бритой голове, как и у его отца, не состригаемых c правой стороны? Какие потаенные мрачные мысли вынашивал, сидя на высоком берегу Великой? Никто не знал…

      *********************************************************

      Князь Изборский Ярополк c удовольствием оглядывал свои новые хоромы, срубленные «восьмериком»

46

Недоля – богиня – ткет несчастливую судьбу.