Что такое «люблю» (сборник). София Яновицкая

некуда, но тут она заулыбалась.

      – Давай!

      – Серьезно?

      – Конечно! Притащи из бабушкиной комнаты аптечку. Перемотаем мне голову бинтом! – Карен расплылась в лукавой улыбке, и на секунду ей стало лет восемь.

      Перед дверью бабушки Карен я остановилась – странно заходить без разрешения, как будто я собралась сунуть нос в чужие секреты.

      – Где ты застряла? – позвала Карен, и я наконец вошла.

      Комната оказалась очень светлой и тихой. Стены лимонного цвета, идеальный порядок и, конечно, неизменные цветы на подоконнике.

      – Где аптечка стоит? – крикнула я через коридор.

      – На комоде, открой глаза!

      На низеньком светлом комоде и правда стояла белая сумочка с красным крестом. Рядом лежала большущая книга в малиновом бархатном переплете. Я дотронулась пальцем до мягкого ворса обложки, погладила корешок и поборола соблазн заглянуть внутрь. Взяла аптечку, но почему-то никак не могла отвести взгляд от книги.

      – Ты провалилась в Нарнию?!

      Я потянулась к книге, но в последний момент отдернула руку, открыла аптечку, проверив, на месте ли бинты, и направилась к выходу. У самых дверей я обернулась – книга лежала на комоде, притягивая, словно магнитом. Одним прыжком я вернулась к комоду, схватила книгу под мышку и выбежала из комнаты.

      – Не прошло и ста лет. – Карен отобрала у меня аптечку. – А это ты зачем притащила?

      – А что это? – спросила я, увиливая от ответа. И правда, зачем?

      – Открой и посмотри, балда, – Карен усмехнулась, устраиваясь в одеялах поудобнее и вытаскивая бинт.

      Я осторожно открыла книгу. Сердце колотилось, как бешеное, и я никак не могла понять, почему.

      – Фотоальбом, – я выдохнула, немного разочарованно. Какие тайны могут храниться в фотоальбоме?

      – Угу. Бабушкин. Смотри, это она маленькая. Мы совсем не похожи.

      На овальной коричневой фотографии смеялась малышка в длинной кружевной рубашке. Я принялась листать страницы. Старые фотографии были совсем не такими, как у нас или у родителей. Я не могла объяснить, в чем разница, но сами лица казались совершенно другими. На одной из фотографий уже подросшая малышка, в платьице и с копной кудрей, сидела на коленях у строгого мужчины с длинным носом и держалась за руку сидящей рядом женщины с высокой прической.

      – Это прабабушка. – Карен ткнула пальцем. – Была первой красавицей, с кучей ухажеров. Прадедушка ее жутко ревновал.

      – Это он? – Я показала на сурового мужчину.

      – Да. Я его никогда не видела. Бабушка о нем не любит говорить.

      – Почему?

      – Они поссорились, не знаю даже, из-за чего. Не виделись и не разговаривали много лет. Почти до самой его смерти. Она и с прабабушкой долго не общалась, но потом стала… Но та тоже умерла, когда я была маленькой.

      Я вздохнула – идиллическая картинка на фотографии не предвещала такого развития событий. Стала листать страницы дальше, но нигде больше не встретила прадедушку и прабабушку Карен. На снимках росла кудрявая малышка – вот она с куклой, вот в форменном