Что такое «люблю» (сборник). София Яновицкая

и в торжественной тишине я вкатила кресло в набегающие волны, стараясь не сильно намочить мирно стоящие на его подставке ноги. Александр зажмурился и вдохнул глубоко-глубоко, как будто хотел проглотить влажную дымку, висящую над водой. Я отступила на пару шагов, чтобы не стоять у него над душой.

      – Столько всего в моей жизни было, – раздался хриплый голос. – Полмира объездил. Но это запомню. Это вторая самая лучшая вещь, которая со мной случалась, малышка. Наверно, мое последнее приключение.

      – Не последнее, – вырвалось у меня, и я торопливо спросила: – А какая первая?

      – У тебя есть друг? – спросил он.

      Я подумала обо всех мальчишках, с которыми мы гуляли в обнимку, и об одном, с которым даже целовались. А потом почему-то подумала о Карен и брате, о том, как он держит ее руки в своих, и как она обнимает его за плечи.

      – Нет.

      – Когда я был молодым, у меня была любовь. – Александр улыбнулся, глядя на воду. – Я тогда жил в маленьком городке в Европе. Знаешь, все как в сказке – красная черепица, старинные замки, и кажется, что и жизнь может превратиться в волшебную историю со счастливым концом. Ее звали Анна, у нее были длинные волосы, золотые – немножко на твои похожи – и ресницы такие, что сердце улетало, как взмахнет. Она все время смеялась, любила слушать всякие истории и жила в квартире под самой крышей – красного цвета, кстати, – и выращивала розы в горшке на подоконнике. Очень цветы любила. Ходила все время в разноцветных платьях, сама себе их шила. А еще она любила меня, вот уж не знаю, за что – если только за то, что я ее любил до чертей в глазах…

      Девушка из сказки, подумала я и слушала, приоткрыв рот и затаив дыхание. Но он вдруг умолк.

      – А дальше?! – не выдержала я.

      – А дальше ее родителям категорически не понравились ни моя профессия – я был спортивным врачом, несолидно, – ни доход, ни, как решающий пункт, моя национальность. – Он ухмыльнулся на мой вопросительный взгляд. – Еврейская, таки да.

      Я наморщила лоб, подсчитывая годы.

      – Но ведь фашизм уже… закончился?

      – Официально – да. – Александр усмехнулся. – Но в некоторых людях он как плесень, все переживет. В общем, ее папенька, занимавший непоследний пост, провел со мной беседу о том, как губительно для жизни его дочери присутствие в ней такого отвратительного субъекта, как я.

      Он замолчал, и я молчала тоже. Уже догадывалась, что будет дальше, но все равно надеялась.

      – Я уехал. Не струсил. – Он поспешно выплюнул слова. – За нее беспокоился.

      – Ну и зря! – выпалила я с горечью.

      – Когда опомнился, вернулся, бросился на поиски. Не нашел, – жестко произнес Александр, глядя не то в глубь моря, не то в глубь себя.

      Я присела на корточки, водя ладонями по воде и всматриваясь в песчаное дно с разбросанными по нему камешками.

      – Сколько у меня потом женщин было, даже женился, – в голосе Александра вдруг послышалась улыбка. – А любил ее. Люблю.

      Я тоже улыбнулась.

      К ногам прибило очередную медузу. Пока она не успела ужалить, я осторожно взяла