Крушение. Эмили Бликер

была мертва. Что я мог поделать? Честное слово, ничего.

      Кент встает на кренящемся плоту лицом ко мне и делает попытку поднять меня в воздух. Он на добрую голову ниже меня и, по крайней мере, фунтов на двадцать тяжелее, но, несмотря на свое выпирающее брюшко, еще вполне мускулист. Я пытаюсь высвободиться из его хватки, но борьба с водой ослабила меня; мне не вырваться из его лап, которые пригибают меня к пенящейся бездне. Сколько меня продержит на плаву мой жилет? И когда меня учуют акулы – до или уже после того, как остановится мое сердце?

      Вдруг, без всякой видимой причины, он швыряет меня на дно. Я вползаю на скамью, съеживаюсь и сижу, следя за каждым его движением. А Кент отходит от меня и падает на соседнюю скамью.

      – Я сейчас прыгну, – решительно говорит он. – Не могу я, чтобы она оставалась там одна. Вернусь за ней.

      – Ты не достанешь ее, Кент. Самолет уже ушел под воду. – Нельзя, чтобы он нас бросил. Ведь я не знаю, ни как включить маяк, ни как оказать первую помощь – ну, разве что смогу открыть аптечку. А он знает этот океан, он летает над ним каждый день. Мне никогда не нравился Кент, но сейчас он нам нужен.

      Кент срывает с себя сначала спасательный жилет, потом форменную рубашку пилота и остается в мокрой насквозь белой майке, а рубашку протягивает мне.

      – Отдашь это моей ма, если я не выплыву, – бормочет он.

      Рубаха повисает в моей руке. Надо бы мне прямо сейчас спросить у Кента адрес его матушки, потому что я уверен – он не выплывет.

      – Пожалуйста, останься в лодке и надень свой жилет. Когда прибудут спасатели, они ее вытащат. Наверняка. Держи свою рубашку. Надевай.

      – Нет, – качает он головой. – Я не могу ее бросить. Лучше я сам умру.

      – Ну, значит, и умрете, – кричит с того конца лодки Лиллиан, подаваясь вперед при каждом слове, так сильно ей приходится напрягать голос. – Вместе с Терезой и с Маргарет.

      Пожилая дама лежит, уткнувшись головой ей в колени. Мертвая.

      – Как скажете, леди. Я плыву за ней, и никто меня не остановит.

      – Вообще-то это моя вина, – говорит вдруг Лиллиан, – что Тереза умерла. Не будь в этом самолете меня, она, наверное, была бы сейчас жива. – Дождь припускает еще сильнее, постепенно смывая с нее кровь, которой она измазана, точно краской.

      Кент бросает высматривать в океане невидимый самолет и поворачивается к ней.

      – Что вы хотите этим сказать?

      – Это я сидела в ее кресле, когда началась турбулентность. Она хотела подойти к моему, но тут самолет так тряхнуло, что ее швырнуло об потолок. А когда свет загорелся снова, она была уже мертва. Если б не я, она сидела бы на своем месте, пристегнутая. И была бы теперь здесь, с вами. – Лиллиан обеими руками показывает, где именно. Надеюсь, она не повредилась в уме.

      – С чего это вы решили мне все прямо сейчас выложить, а? Какой вам в этом резон? Чувствуете себя виноватой, что флиртовали с Дейвом? Хотите умереть с чистой совестью? – Хищная улыбка раздвигает уголки его рта, приподнимает губы, так что мы видим оскал его зубов. – Да, Тереза рассказала мне, как