Искры в таёжной ночи. Сергей Жоголь

зарево, Женька немного оживился. Он вытер ладонью лицо и посмотрел наверх. Яркие лучи хоть и не особо согрели, зато настроение немного улучшилось. Лес тут же наполнился птичьими трелями. Ветер усилился, и прилипшая к ногам грязь очень быстро высохла. Женька остановился и, постучав одну ногу о другую, стряхнул на землю огромные комья. Софья тем временем снова ушла вперёд. Женька собрал в себе последние силы и ускорил шаг. Пробежав метров пятьдесят, он нагнал Софью и стянул с её плеча сумку с ноутбуком.

      – Сам понесу.

      – Тогда давай сюда клеёнку. Ты в ней похож на огромный мухомор.

      Девушка рассмеялась, откинула капюшон, её волосы рассыпались по плечам.

      Да нет же. Совсем не в его вкусе девочка. Женька стиснул зубы. Скажи ему нечто подобное любая из его бывших подружек, он бы, наверняка, нашёл, что ответить, а тут…

      А тут они вышли к реке.

      Широкая, мощная – она уверенно несла свои тихие воды куда-то вдаль, плавно исчезая за горизонтом. Над серовато-синей гладью с криками носились чайки. Их крики тонули в мягком рокоте прибоя. Птицы то устремлялись ввысь, то стремительно падали, хлопали крыльями у самой воды и вновь взмывали, сжимая в клювах серебристую рыбёшку. Небо с каждым мгновение становилось чище и светлее, заметно посветлевшие тучки над водой походили на гигантский зефир.

      – Теперь легче будет. Тут дорога набитая, вдоль речки пойдём, – Софья ускорила шаг.

      – Как на море, – Женька с трудом поспевал за попутчицей.

      – Не знаю – не была. Поверь, это не море.

      – Река? Что за река?

      – Это Самородка.

      – Какая большая. Не слышал о такой.

      – В царские времена тут золото мыли. Тогда-то деревенька наша тут и появилась. Потом прииск опустел, а люди остались. Леса здесь богатые. Зверя много. До Петряевки пара вёрст всего и осталось. По ней наши в Урден и добираются: летом – на моторках, зимой – на санках, да на снегоходах.

      – Просто благодать. Всё продумано до мелочей, – усмехнулся Женька.

      Софья покачала головой.

      – Чего ж ты сюда приехал, раз всё тебе не нравится? Сидел бы в своей Москве, да в монитор пялился. Эх, – она махнула рукой, – здесь же красота. Свобода. Простор.

      – Угу, тепло и мухи не кусают, – Женька прихлопнул сидящего на шее комара. – Если бы не Григорич, начальник мой, ни за что бы сюда не поехал.

      Некоторое время шли молча, наконец Женька не выдержал:

      – Слушай. А приятель-то твой… Тот, что в райцентр ехал… в автобусе. Он тебе каким боком? В наколках весь – сиделый что ли? Ты не похожа на тех, кто с блатными якшается.

      Девушка рассмеялась:

      – Напугал тебя дядя Егор? Забыть его не можешь.

      – Ну, знаешь…

      – Не обижайся. Я ведь понимаю. Он и впрямь с виду такой страшный, а на деле… Я и сама, когда его впервые увидела, напугалась. Мне, правда, тогда девять лет было…

      Женька поморщился.

      – Я