В глубине души (сборник). Эра Ершова

взором и сдвинул брови.

      – И вы считаете это возможным?

      – Что? – не понял садовник.

      – Вы считаете возможным сейчас, когда в доме горе, обращаться ко мне с подобными просьбами? – Антон повысил голос. – Какая наглость, какая бестактность! Изабелла Федоровна в тяжелом состоянии, я ночей не сплю, а он деньги просит!

      – Так я же не для себя! – окончательно оробел Иван Тимофеевич. – Там ребенок помирает!

      Но Антон не желал этого слышать. Он оттолкнул с дороги Ивана Тимофеевича и пошел своим путем.

      Но тут с садовником случилось что-то невероятное. Робкий человек, непривычный к протесту, он вдруг почувствовал в себе такое негодование, что сердце его чуть не разлетелось вдребезги.

      Не понимая, что делает, он помчался за хозяином и нагнал его, когда тот уже собирался садиться в машину.

      Оттолкнув водителя, который почтенно придерживал дверь автомобиля, Иван Федорович рванул хозяина за руку с такой силой, что тот мгновенно обернулся.

      Теперь в глазах Антона вместо презрительного негодования читалось выражение испуга.

      – Вы человек или нет? – закричал садовник не своим голосом. – Вам говорят, ребенка привезли, по вашему обещанию. Девочка умрет, если вы ей не поможете, а вы здесь по коту траур справляете! Стыд вы потеряли, вот что!

      Антон в ужасе смотрел на разбушевавшегося подчиненного, и смысл его слов доходил до него плохо.

      Он думал о том, что жизнь его в опасности, потому что садовник, как клещами, сжимал его руку, и он чувствовал, что этот дикарь при желании может раздавить его, как козявку.

      Вся эта безобразная сцена длилась не больше минуты, потому что подоспела охрана и оттащила взбесившегося садовника в сторону. Антон с возмущением поправил на себе пальто и, бросив через плечо начальнику охраны:

      – Чтобы к моему возвращению его здесь не было, – уселся в машину и уехал.

      Когда машина выезжала из ворот, водитель заметил на другой стороне улицы батюшку.

      Он как-то обреченно смотрел на дом и не двигался с места. Антон попа не заметил.

      – Ты чего, Тимофеич, с ума сошел? – вразумляли коллегу охранники. – Они ж тебя с такими характеристиками выгонят, с голоду помрешь.

      – Ну и пусть! – угрюмо отвечал Иван Тимофеевич. – Я в этом доме поганом все равно больше ни минуты не останусь. С жиру они бесятся! Людей вокруг себя не замечают.

      С этими словами он двинулся во флигель собирать вещи, и тут начальник охраны пришел сообщить, что к нему визит – батюшка ожидает.

      Иван Тимофеевич, не зная, как смотреть священнику в глаза, поплелся в домик охраны. Отец Михаил сидел на стуле и смотрел на садовника ласковым взглядом.

      – Зря ты скандал устроил, – произнес он вместо приветствия, и Иван Тимофеевич с облегчением понял, что охранники уже все рассказали. – Не зря же сказано, – продолжал батюшка, – скорее верблюд войдет в игольное ушко, чем богатый в царствие небесное! Видно, не судьба этой девочке пожить на этом свете.

      – А где же девочка? – удивился садовник.

      – А она