Лучшие повести и рассказы о любви в одном томе. Александр Сергеевич Пушкин

ее маленькая горячая ручка крепко стиснула мою.

      – Н.! – вскрикнул в это мгновение Гагин, – не темен этот фон?

      Я подошел к нему. Ася встала и удалилась.

XII

      Она вернулась через час, остановилась в дверях и подозвала меня рукою.

      – Послушайте, – сказала она, – если б я умерла, вам было бы жаль меня?

      – Что у вас за мысли сегодня! – воскликнул я.

      – Я воображаю, что я скоро умру; мне иногда кажется, что все вокруг меня со мною прощается. Умереть лучше, чем жить так… Ах! не глядите так на меня; я, право, не притворяюсь. А то я вас опять бояться буду.

      – Разве вы меня боялись?

      – Если я такая странная, я, право, не виновата, – возразила она. – Видите, я уж и смеяться не могу…

      Она осталась печальной и озабоченной до самого вечера. Что-то происходило в ней, чего я не понимал. Ее взор часто останавливался на мне; сердце мое тихо сжималось под этим загадочным взором. Она казалась спокойною – а мне, глядя на нее, все хотелось сказать ей, чтобы она не волновалась. Я любовался ею, я находил трогательную прелесть в ее побледневших чертах, в ее нерешительных, замедленных движениях – а ей почему-то воображалось, что я не в духе.

      – Послушайте, – сказала она мне незадолго до прощанья, – меня мучит мысль, что вы меня считаете легкомысленной… Вы вперед всегда верьте тому, что я вам говорить буду, только и вы будьте со мной откровенны; а я вам всегда буду говорить правду, даю вам честное слово…

      Это «честное слово» опять заставило меня засмеяться.

      – Ах, не смейтесь, – проговорила она с живостью, – а то я вам скажу сегодня то, что вы мне сказали вчера: «Зачем вы смеетесь?» – и, помолчав немного, она прибавила: – Помните, вы вчера говорили о крыльях?.. Крылья у меня выросли – да лететь некуда.

      – Помилуйте, – промолвил я, – перед вами все пути открыты…

      Ася посмотрела мне прямо и пристально в глаза.

      – Вы сегодня дурного мнения обо мне, – сказала она, нахмурив брови.

      – Я? дурного мнения? о вас!..

      – Что это вы точно в воду опущенные, – перебил меня Гагин, – хотите, я, по-вчерашнему, сыграю вам вальс?

      – Нет, нет, – возразила Ася и стиснула руки, – сегодня ни за что!

      – Я тебя не принуждаю, успокойся…

      – Ни за что, – повторила она, бледнея.

      …………………………………………………………………….

      «Неужели она меня любит?» – думал я, подходя к Рейну, быстро катившему темные волны.

XIII

      «Неужели она меня любит?» – спрашивал я себя на другой день, только что проснувшись. Я не хотел заглядывать в самого себя. Я чувствовал, что ее образ, образ «девушки с натянутым смехом», втеснился мне в душу и что мне от него не скоро отделаться. Я пошел в Л. и остался там целый день, но Асю видел только мельком. Ей нездоровилось; у ней голова болела. Она сошла вниз, на минутку, с повязанным лбом, бледная, худенькая, с почти закрытыми глазами; слабо улыбнулась, сказала: «Это пройдет, это ничего, все пройдет, не правда ли?» – и ушла. Мне стало скучно и как-то грустно-пусто; я, однако, долго не хотел уходить