Пари на пятьдесят золотых. Тата Орлова

упала неловко, ударилась локтем, зашипев от боли.

      – Что здесь?

      Я все еще морщилась, взгляд застилали выступившие слезы, так что говорившего я узнала по голосу. Алекс.

      Попыталась встать, но тут же ойкнула вновь.

      Этого мне только не хватало!

      – Ты как? – Де Риньи, забрав у меня ящик и поставив его на пол, присел рядом.

      – Могло быть и лучше, – шмыгнув носом, протянула я. – Извините.

      – Главное, не расшибся, – поднявшись, хмыкнул он. Протянул руку. – Давай помогу.

      Вот не стоило мне этого делать. Надо было просто…

      Что – просто, сказать бы не взялась. Ни на мгновение не задумавшись, подала здоровую руку, представляя, как будет насмехаться брат над моей неуклюжестью. Наши ладони встретились.

      – Ты чего? – недоуменно посмотрел на меня де Риньи, когда я вырвала свою.

      – Ничего, – буркнула недовольно. Рывком встала, потерла ушибленный локоть и поймала себя на мысли, что готова разреветься, как девчонка. – Вот, одно уже нашли, – кивнула на стол.

      Де Риньи перевел взгляд с меня на письмо, потом на Дорсэ, невозмутимо наблюдавшего за нами.

      Не знаю почему, но именно в этот момент я пожалела, что ввязалась в это пари. Обманывать Алекса мне не хотелось. Эдгара – тоже.

      К ужину мы нашли еще пару десятков писем, подписанных Эллиен Варей. Приходили они регулярно. Сначала раз в два-три месяца, затем чуть реже. Почерк от послания к посланию менялся, становясь все более порывистым, можно сказать, нервным, но тон оставался прежним. Короткий, без особых подробностей, рассказ о себе, новости Кентриля, которые незнакомка описывала с легким, ненавязчивым юмором, вопросы о здоровье, рекомендации, которые на мой неискушенный взгляд выглядели весьма грамотными, наводя на определенные мысли и… все. Ни намека на возможную страсть. С ее стороны так точно. Дружеские отношения, и не более.

      С каждым новым письмом Эдгар мрачнел все сильнее. Да и Алекс, еще не так давно горевший энтузиазмом, поутих, глядя на очередную стопку писем как на личного врага. И лишь только Дорсэ становился все спокойнее и спокойнее, словно он тогда, произнеся резкое «значит, все-таки она», ошибся и теперь радовался этому.

      – Я уже ничего не понимаю! – отбросив очередной лист, украшенный практически нечитаемыми завитушками, не сдержался де Борей. – А ведь все казалось таким очевидным!

      – Это могло быть стихийно вспыхнувшее чувство, – посмотрев на часы, устало вздохнула я. – Встретились, увидели друг друга…

      – Что бы ты понимал! – усмехнулся де Риньи, поднявшись. Сидел поблизости, одним своим присутствием заставляя меня нервничать.