Самосожжения старообрядцев (середина XVII–XIX в.). Максим Пулькин

смерти» использовалось крайне редко, вероятнее всего, из-за негативных ассоциаций с предателем Христа Иудой, возникающих у любого христианина в связи с таким способом добровольной гибели. Мне удалось обнаружить лишь одно туманное свидетельство о смерти подобного рода. Описывая жестокие гонения на сибирских старообрядцев, С. Денисов излагает способы самоубийств, осуществляемых ими в ответ на репрессии. Они «в домех своих затворяющиеся и, зелие зажегше, вседомовне сожигахуся, и паки ножи себе режуще и ужи удавляюще (курсив мой. – М.П.), умираху»[383]. Разные виды суицида проявлялись в различных частях Руси, полагал, опираясь на труды современников событий, П.С. Смирнов. В частности, самоуморение началось во Владимирской губернии, «первые случаи самосожжения были в Нижегородской области», «гробоположение» впервые начало осуществляться в окрестностях Новгорода[384].

      Источники позволяют предположить, что самоутопление и в особенности самозаклание совершались в тех случаях, когда возможность организовать самосожжение напрочь отсутствовала. Известным самоутопленником стал старец Епифаний. В 80-х гг. XVII в., как утверждает Иван Филиппов, близ Столпозера (Олонецкий уезд) старца пытался схватить «лютый гонитель» карельских старообрядцев Аникий Портновский, погибший впоследствии от рук самосожигателей под стенами Палеостровского монастыря, со своим «воинством». Епифаний пытался скрыться, «нача от них бежати», но стрельцы энергично преследовали его. Епифаний видел, что он явно слишком слаб и спастись невозможно, а «в руки сдатися трепеташе ради их мучения и лютости». Чтобы избежать пыток и, по телесной немощи, отпадения от «древлецерковного благочестия», он «с кряжа высокого ввержеся в озеро и утопе»[385].

      В XVIII в. самоутопления продолжились. Так, в 1752 г. жена обратившегося из «раскола» в православие крестьянина Степана Кудрявцева, напуганная местными церковниками, которые утверждали, что ее «за раскол заберут в острог», «нарочно выдолбила на озере большую прорубь и спустилась под лед с детьми в числе 7 человек»[386]. В середине XVIII в. близ Барнаула каким-то способом удалось предотвратить самосожжение пятидесяти старообрядцев, собравшихся в деревне Шипициной. Однако две наиболее фанатичные сторонницы «древлего благочестия» утопились в близлежащей реке Чумыше[387]. В конце XVIII в., когда самосожжения почти полностью прекратились, самоутопления, которые значительно проще организовать, начали выходить на первый план. Так, судя по указу Ялуторовской канцелярии, в 1782 г. десять крестьян, «по прельщению лжеучителя», утопились в озере Сазыкуле[388]. Последний случай самоутопления зафиксирован в 1939 г. В Республике Коми на р. Унья власти обнаружили двух староверок-скрытниц. Они, «не желая выходить в мир», бросились в воду и утопились[389].

      Случаи самозаклания, к которым старообрядцы прибегали при сходных с самоутоплением обстоятельствах, также описываются в источниках. Причины выбора этого способа смерти очевидны: самозаклание

383

Мальцев А.И. Неизвестное сочинение С. Денисова о Тарском «бунте» 1722 г. С. 232.

384

Смирнов П.С. Происхождение самоистребления в русском расколе. С. 4.

385

История Выговской старообрядческой пустыни. С. 42.

386

Сырцов И. Самосожигательство сибирских старообрядцев в XVII и XVIII столетии // ТЕВ. 1887. № 19–20. С. 361.

387

Беликов Д.Н. Старинный раскол в пределах Томского края. С. 36.

388

Павлов А.А. Самосожигатели и самоутопленники в Сибири. 1782–1783 гг. С. 338.

389

Власова В.В. Старообрядческие группы коми: конфессиональные особенности социальной и обрядовой жизни. Сыктывкар, 2010. С. 109.