Записки археографа. Рудольф Пихоя

а 20 за 8 месяци, а 30 за 12 месяци, а те литоргии за год за опитемью, и могут служебницы избавити от грех»[255]. Сходное с этим правило Кирик «прочтохъ ему (Нифонту. —. П.Р), како опитемьи избавлѧеть i литургии за д месѧци, а к заи , а л за лето.

      – И то, рече, что си напсано, црь бы, али инии богатии съгрэшающе, а даяли за ся слоужбоу, а сами сѧ не отрече нимало. Неугодно»[256].

      В центре внимания «Слова Ивана Златоустого», «сельского, худого манакануника» находились вопросы укрепления покаянной дисциплины. Священникам рекомендуют следить, «кто приходит ко церкви или кто не приходит во церькви», они должны выяснять причины пропусков церковных служб и устанавливать наказания для тех, кто не ходит в церковь[257]; священник должен принимать всех кающихся, вне зависимости от тяжести совершённых ими ранее грехов. Стремясь смягчить тяжесть епитимий, не отталкивать паству чрезмерно длительным покаянием, «невежи попы», как их именует индекс отреченных книг, предложили эффективный способ сокращения церковного покаяния. «Буди ведоме попом, – подсказывает «Иван Златоустый», – яко духовному чаду подобает на 3 части разделяти грехи. Первая часть – на премилостиваго Бога, другая – на попа, третя часть на исповедника»[258].

      «Худые манаканунцы» являются свидетельством стремления духовенства приспособить покаянное право к условиям Древней Руси, отражением огромной работы церкви по внедрению феодальной идеологии в самые глухие уголки страны. Нифонт и его сотрудники, привлекая в процессе их создания разнообразные источники, были обеспокоены не только созданием канонически доброкачественного документа, но и приспособлением его норм к условиям деятельности новгородской церкви. Характеризуя политические симпатии Нифонта, мы отмечали, что он был связан с торговыми кругами населения Новгорода, сторонниками тесных торговых контактов с Суздальским княжеством.

      Близость Нифонта с купечеством Новгорода ярко воплотилась в статье епитимийника, определявшей ответственность за ростовщичество. В отличие от всех предшествовавших документов древнерусского покаянного права, безоговорочно запрещавших «резоимание», Вопрошание Кириково подходит к этому вопросу осторожнее. Торговля в Новгороде требовала кредитных операций, и полное запрещение отдачи денег под проценты стало бы нереалистичной мерой, к тому же содержащей осуждение новгородских купцов и ростовщиков.

      Поэтому Нифонт предписывает Кирику: «А наим дѣлѧ, рекше лихвы, тако велѧше oучить: аже попа, то рци ему: «не достоить ти слоужити, аще того не останеши»; а еже простьца, то рци ему; «не достоить ти имати наим», мнѣ, рци, грехъ не молвивше». Дажь не могоут ся хабить, то рци им: «боудите милосерди, всъзмете легко; аще по е коунъ дал еси, а г куны възми или д»[259].

      Нифонт проводит различие между священниками и «простьцами» – светскими людьми. Священники не имеют права заниматься

255

Пихоя Р. Г. Церковь в Древней Руси… С. 193.

256

Стб. 44. Подобные статьи содержатся также в ряде других древнерусских епитимийников (см.: МИДПД. С. 31, 157-159, 164).

257

Пихоя Р. Г. Церковь в Древней Руси… С. 193.

258

Там же. С. 194.

259

ПДКП. Стб. 24-25.