Доклад генпрокурору. Вячеслав Денисов

творчество бардов в лице Владимира Семеновича и Юрия Визбора почитал, но более всего ему хотелось узнать: чем занимался бард Оресьев в Думе? Однако о главном принципе следователя – слушай, запоминай, встраивайся – он помнил, дети дома его не ждали, и жена за остывающим ужином не нервничала.

      Песни тут слушали, как он понял, и до него, потому как один из главных людей в «Отчизне» (Кряжин выделил его как первого после Каргалина), подошел к стереосистеме и перемотал пленку назад. Система хорошая, «Kenwood», мощная. Если включить на полную катушку, то с верхнего этажа непременно раздастся стук по трубе и крики о том, что в Думе, однозначно, завелись подонки.

      Дисков покойный Оресьев, по всей видимости, выпустить не успел, поэтому пришлось довольствоваться живым голосом через микрофон, под перебор гитарных струн.

      Вот опять я уезжаю,

      для чего-то оставляю

      я тебя одну, совсем одну...

      Ты меня, быть может, любишь,

      может, любишь, может, шутишь,

      может, даришь радость, может быть, беду...

      Уловив стихотворный размер, Иван Дмитриевич понял, что следующие строфы будут еще длиннее, и рано или поздно песнь превратится в рассказ чукчи о том, как он плыл на каяке по Омолону от его истока до впадения в Колыму.

      – Это про любовь, – объяснил пятидесятилетний на вид Каргалин.

      Кряжин благодарно кивнул.

      – Есть и о родине, – сообщил председатель. – Включи, будь добр, Константин Константинович.

      Константин Константинович перематывал пленку ровно столько, сколько нужно было Кряжину для того, чтобы догадаться о заранее подобранном для него репертуаре. Три аккорда, четко вписывающихся в канву повествования, зазвучали в просторном помещении.

      И схватится бедная мать за сердце,

      И вскинется стая ворон над полем,

      А у калитки захлопает дверца:

      Ваш сын погиб в ДРА героем...

      – Это из военного прошлого Павла Федоровича, – продолжил музыкально-биографический экскурс Каргалин.

      Но Кряжин вдруг прервал его и повел речь совершенно не о душевном:

      – Скажите, Сергей Мартемьянович, а какой пост занимал он в блоке «Отчизна»?

      Казалось даже, что он этим вопросом привел председателя в растерянность.

      – Павел Федорович? – повторил Каргалин, но тут же вошел в деловой ритм предложенной темы и уже спокойно отчеканил: – Он был сопредседателем блока.

      – То есть, как я понял, сопредседателей у вас было двое? – Кряжин стал располагать на столе папку так, чтобы ни у кого из присутствующих не осталось сомнений в том, что он здесь надолго.

      Каргалин посмотрел на Константина Константиновича, потом в окно, и объяснил:

      – Нет, вы не правы. Видите ли, в чем дело... Мы решили, что два сопредседателя, это... как бы сказать. Недемократично, что ли. Либо один, либо другое нечетное число. Но, поскольку наш блок не настолько многочислен («к сожалению» – светилось на его лице), на съезде