Доклад генпрокурору. Вячеслав Денисов

искать упомянутые первые две версии, чтобы списать труп на естественный отбор в вечной войне на Кавказе или на естественный отбор в вечной борьбе с коррупцией.

      Проще всего исчерпывающий ответ о мотивах убийства высокопоставленных потерпевших искать не в имеющихся материалах следствия, а в прошлом жертвы, потому что нет ни одного высокопоставленного трупа, не оставившего грязных следов в своем «незапятнанном» прошлом. Ответ прост тем, что за ними, высокопоставленными, но потерпевшими от этого, всегда водятся малые грешки либо в виде бывшего членства в оргпреступных сообществах, либо в торговле ружьишками на Ближний Восток, либо в нефтемазутных манипуляциях. Однако собирать доказательства реального существования таких версий все равно, что слизывать мед с кактуса. Вкуса не почувствуешь, но недееспособным станешь.

      Вернувшись на Большую Дмитровку, Кряжин переоделся в свой «дежурный» темно-серый костюм, под который надел лишь серую же рубашку, без галстука, заскочил на минуту к операторам, обслуживающим компьютерное обеспечение, заказал у них распечатку всей имеющейся в Интернете информации о блоке «Отчизна» и спустился вниз.

      Плотно и размеренно отобедав в столовой при прокуратуре, Иван Дмитриевич заказал машину и около пятнадцати часов вошел в здание на Охотном ряду.

      Но прежде чем войти, он сидел в машине у здания Госдумы, читал информацию, предоставленную ему операторами, водил по листу пальцем, жевал по привычке губами и выдувал сигаретный дым в приоткрытое окно.

      У самого входа в Думу распечатку он разорвал на столько частей, на сколько позволила сила пальцев, и аккуратно опустил в урну – привычка. Политуправление блока, как ему подсказали полчаса назад по телефону, располагалось на четвертом этаже, поэтому он, помня о здоровье, двинулся не к лифту, а к лестнице.

      Звонок из Генеральной прокуратуры создал некоторое удобство в общении. Почти все, кто мог хоть что-то сказать об Оресьеве, находились в Думе. Россия славится необычностью своих граждан. Их сплачивает почему-то убийство, а разобщает хорошая жизнь. И чем та жизнь лучше, тем глубже и откровеннее противоречия. Сегодня был как раз один из таких дней всеобщего сплочения: у входа в главную залу блока «Отчизна» располагался огромный портрет ее члена, стоял столик, на нем ваза, в ней цветы. Дума потеряла еще одного депутата, блок своего первого представителя. Вряд ли о таком развитии событий кто-то из рожденной для новых надежд россиян партии думал седьмого декабря минувшего года.

      Тем не менее день такой наступил, и взору Ивана Дмитриевича, остановившегося на пороге залы, предстала соответствующая событию картина: за спиной следователя, за дверью, происходила суета, внутри помещения царило разочарование. Каждый выражал его по-своему, слезы были, но слезы присущи лишь женщинам, а их в зале было мало. У стола, по всей видимости, председательского, стоял на треноге еще один портрет Оресьева, тоже перетянутый траурной лентой, были и цветы, но стояли они в банках. Вероятно, лучшее содержимое