Не время для вечности. Роман. Елена Николаевна Кречман

и очень искренняя, жертвенная даже. Настолько, что и вспоминать неловко.

      Теперь я понимаю, что любила образ, который сама себе нарисовала по нескольким приметам, каким-то точкам: выдернула и дорисовала все остальное. Я же художница.

      Правду, которая бросалась в глаза всем остальным кроме меня, совершенно не замечала. Мои подруги, которые его видели, говорили чтобы я не ввязывалась.

      Но однажды милая подружка Олечка, посмотрев в мое задумчивое лицо, грустно объявила: «Понятно. Похоже ты глубоко и бесповоротно влюбилась». Я еще ее тогда спросила, а ты знаешь как это?

      Ясон, не знаю, может и вправду глупо говорить такие вещи человеку почти незнакомому, но у меня внутри все пело, танцевало, какие-то салюты гремели в сердце и, одновременно с этим, будто какая-то чудовищная тоска поднималась из глубины сердца и голос тихий шептал: «Уходи, оставь». Но я не ушла».

      Рассказывая, она совсем не смотрела на Ясона, но он слушал с интересом, глядя то на ее нежные, слегка бледные, тонкие кисти, то на ветви деревьев, низко склонившиеся над скамейкой.

      «Вскоре я узнала, что он старше меня на 15 лет, да и чувствовалось, что он очень опытен. В обхождении со мной я тоже чувствовала этот опыт, хотя выглядел он моложе своих лет. Но через некоторое время стали происходить странные вещи.

      Вначале он просто спрашивал где я была, что делала и с кем виделась, а потом начал контролировать меня постоянно. Дошло до того, что он следил за мной и не давал видеться даже с близкими подругами.

      Конечно здесь резонно спросить, а что же я? Почему я это позволяла? – На этих словах Иша как-то горько усмехнулась, – Странным образом я не могла тогда жить без этого человека. А он держал меня под присмотром. Приезжал, забирал с собой, а потом возвращал домой и звонил, очень часто звонил. Когда он был занят я просто сидела дома и тосковала.

      Иногда он говорил, что приедет, но не приезжал.

      Иногда он говорил мне, что я не люблю его и ему придется уйти. Он мучил меня, а я даже не понимала, что происходит. Я была так юна».

      Слушая Ишу, Ясон понимал, что она достигла максимальной откровенности с ним. Рассказывая свою историю, она словно тихо сожалела о прошедшем.

      «И он был моим первым и единственным мужчиной, но несмотря на это постоянно подозревал меня в изменах. Изводил ужасными грязными подозрениями.

      В конце-концов, мама заметила, что со мной что-то не так, вызвала меня на откровенный разговор и я ей все рассказала. Отцу решили не говорить об истинных причинах моих переживаний, он был бы в ярости. Отец очень вспыльчив.

      Родители увезли меня на 2 месяца на море. Мне разрешили взять с собой планшет, но без интернета и сим карты, чтобы я не могла звонить. Это был как бы мягкий домашний арест с реабилитацией. Но для меня это было сложное исцеление.

      Я взяла с собой краски, кисти, много бумаги и пыталась выплеснуть эмоции на бумагу. Помню как целыми днями просиживала на берегу, была зима.

      Южная жара уже