Не время для вечности. Роман. Елена Николаевна Кречман

беспардонно впивались в смотрящих, словно желая высосать из них все жизненные соки.

      Похоже того же эффекта желал добиться и Стас, выступая в роли безумного жреца-посредника между двумя мирами.

      Творческие достижения Стаса соседствовали с его ролью мистика-самоучки по кличке Мухомор.

      Он изучал разнообразные традиции и течения, выдергивал из них те знания, которые ему нравились, сдабривал все это доброй порцией наркофилософии и потчевал других полученным месивом.

      Харизматичный, с длинной седоватой уже бородой, которую он под настроение заплетал в косичку, Стас пудрил мозги фотомоделям, которых Ясон иногда приводил с собой.

      Внутри себя он подсмеивался над тем, как девушки, картинно раскрыв рот, слушают этого «темного гения», особенно расходившегося в присутствии слабого пола.

      Обычно, при этом в руках они держали тонкие, длинные ножки бокалов (в них Стас разливал странный чай со слабо выраженным наркотическим эффектом, который называл «молочным»), а художник, рассказывая что-то, казалось расширялся до размеров громадной комнаты, половина которой была завалена холстами, красками и бог весть чем еще.

      В остальной части для гостей, царил идеальный порядок: на полу были расстелены искусственные белые медвежьи шкуры – Стас регулярно менял их, а в углу стоял громадный кожанный диван бежевого цвета, на котором одновременно помещалось до пятнадцати человек.

      В другом углу было сооружено небольшое место для фотосъемок. Стоял свет, штатив для фотоаппарата, а стену покрывал шершавый темно-серый фон. Дополнял антураж небольшой столик на высоких фигурных ножках.

      Здесь Ясон фотографировал работы Стаса для каталогов, а иногда участвовал в его хулиганских фотосессиях с использованием всяческих неожиданных артефактов, вроде коровьих черепов или тотемных африканских масок, украшенных торчащими перьями и костями неведомых животных.

      Однажды Ясон, воодушевленный «молочным чаем», рассказал Стасу о своих странных снах-видениях и тот захотел погрузить его в регрессивный гипноз для воспоминания о прошлых жизнях. Ясон отказался, боясь потерять контроль над собой или узнать что-то к чему еще не готов. С тех пор он избегал разговоров на эту тему и больше не пробовал «молочный чай» Стаса.

      На улице Ясон дошел до свежепокрашенной скамейки, ковырнул ногтем – не красится ли, сел и достал из кармана смартфон.

      Какое-то время он смотрел в экран, а затем нажал кнопку вызова. Иша взяла трубку почти сразу. «Да, конечно приду, я как раз не занята. Во сколько? Хорошо, к семи буду. Можно взять подругу? Ага, хорошо. Спасибо. До встречи».

      Ясон сидел на скамейке, в голове звучали ее слова, а в руке вдруг раздалась слабая, ноющая боль. Он осторожно размотал повязку с руки, по которой прыгал дрожащий солнечный отблеск и увидел, что шов чудесным образом исчез.

      Он все смотрел и не мог понять, что происходит, но одно было ясно, что отныне уже никогда не будет