И имя ему Денница. Натали Якобсон

Пусть этого человека помилуют.

      – Но…

      – Я сам готов просить фараона об этом.

      Ну вот, он опять выбрал путь прямого конфликта, как когда-то давно. Визирь смотрел на него с легким осуждением, но старался ничем не выдать своего возмущения. Он быстро отдал распоряжение, чтобы схваченного поместили в темницу. Там он пробудет до тех пор, пока ему не вынесут приговор. Визирь Панахеси был твердо уверен, что фараон прислушается к его советам больше, чем к прошениям своего полководца. Пусть думает так. Таор не собирался вступать в споры. Пока что он добился отсрочки казни, потом, возможно, сумеет сделать и большее.

      Хотя зачем ему стараться для совершенно чужого ему человека, который к тому же собирался его убить? Он и сам не знал. Просто для него пожертвовать своими интересами ради кого-то другого было так же естественно, как дышать.

      Кровь текла по щеке все сильнее. У Таора возникло ощущение, что кто-то смотрит на него из толпы, кто-то, кого не может увидеть он сам.

      У выхода его догнал главный визирь. Панахеси был в гневе. Сейчас, когда рядом почти не осталось свидетелей, он уже не старался держать себя в руках.

      – Ты не можешь просить, чтобы помиловали того, кто собирался тебя убить.

      – Но мое прошение скоро будет в твоих руках. Тебе придется передать его фараону, хочешь ты или нет.

      – Ты и так перешел сегодня все допустимые границы.

      Границы?! Кто их установил? Таор отвел взгляд. Он знал, что просит слишком много, он ожидал, что его просьбу отклонят, но его право хотя бы попытаться заступиться за всех этих людей.

      – Они не будут тебе благодарны, все эти люди…

      – Мне это и не нужно.

      – Только не говори, что ты никогда не мечтал о собственной власти, пусть это будет власть даже над небольшой провинцией Египта.

      – Никогда, – ответ дался ему легко, потому что он всегда был честен и прямолинеен. Многих такая честность обезоруживала, вот и Панахеси внезапно отступил на шаг.

      – Значит, ты не такой, как все.

      – Как все, во дворце, это вы хотите сказать? Вам знакомы только те люди, которые рано или поздно приходят сюда. Я же общался с простыми людьми во всех частях света, мне встречались такие, кто был готов пожертвовать собой ради другого.

      – При этом будучи не влюбленным в него?

      Вопрос был ядовитым, как раздавленная змея, потому что Таор не понял его значения.

      – На поле боя никто и ни в кого не влюблен, но кто-то всегда готов пожертвовать собой, чтобы спасти товарища, даже если не знает его имени, даже если никогда больше его не увидит по окончанию войны.

      – Это все простые солдаты, но поднявший руку на тебя поднял ее на самого фараона, так как ты представляешь его.

      – Но я хочу для всех мира и прощения, потому что знаю, что такое война. Так пусть его простят.

      – Это глупая доброта.

      – И все же так правильно, – Таор развернулся и хотел уйти.