Страна коров. Эдриан Джоунз Пирсон

и положили колечки в металлическую пепельницу к остальным: теперь их там лежало четыре. За разговором доктор Фелч прикурил пятую сигарету от бычка четвертой, потом затер тлеющий огонек, как и три предыдущих. – Чарли у нас будет новым координатором особых проектов, – сказал он.

      – Координатором особых проектов?

      – Я буду правой рукой доктора Фелча…

      Мужчины кивнули.

      – …Буду вести процесс аккредитации колледжа…

      Мужчины опять кивнули.

      – …И помогать с ежегодной рождественской вечеринкой.

      Тут они рассмеялись.

      – А вот с этим – удачи вам! – сказали они.

      Доктор Фелч продолжал:

      – Ребята, о Чарли я вам рассказывал… с неожиданным ответом на вопрос про вздутую мошонку.

      – Так это вы?! – сказали они и одобрительно захлопали меня по плечу.

      Мы пили, а когда всё выпили, третий человек выставил еще по пиву и мы выпили еще. Пока сидели, беседа шла, куда полагается; время от времени мужчины поднимали головы посмотреть матч по старому телевизору, и после долгой перебежки от борьбы за мяч или важного перехвата защиты раздавался крик.

      – Надеюсь, вы привезли с собой дождь, Чарли! – сказал один после дискуссии о засухе в области – засухи веков, как они ее называли, – и я им ответил, что вообще-то немного прихватил:

      – Он в машине, у меня в чемодане.

      Мужчины рассмеялись, и беседа вилась себе дальше. С любопытством, свойственным всем маленьким городкам, они расспрашивали меня о предыдущих работах и браках, о том, что привело меня обратно в Коровий Мык после стольких лет, – и я на них отвечал, как мог. Но главным образом – слушал, как эта троица обсуждает происходившее в городке и прочую сиюминутную болтовню, что в самой мимолетности своей также бесконечно вневременна. Страстно беседовали они о самых насущных политических вопросах Разъезда Коровий Мык, о том, как изменился городок за эти годы по сравнению с тем, каким они его знавали в молодости. С усталым смиреньем говорили о новых людях и их странных ухватках, о здешних старожилах, которых давненько не видали, – кто умер, кто уехал, а иные того и гляди переедут или помрут.

      – Слыхали, сестра Мерны наконец-то дом свой продала? – спрашивал один.

      – Да ну? – отвечал другой. – Та, что на «додже» ездит?

      – Это ее другая сестра. У этой – «форд».

      – Шестицилиндровый?

      – Ну.

      – С деревянной обшивкой по борту?

      – Именно.

      – И трубчатой рамой?

      – Да.

      – Знатная у нее трубчатая рама!..

      И все мужчины согласно закивали.

      – Ее будет не хватать, – сказали они и выпили в память о Мерне. И вновь беседа вилась, и вновь возвращалась к злободневным темам: переменам в политике Разъезда Коровий Мык, различным пошлинам, вызванным понаехавшими, и последними трудностями у множества их знакомых горожан, с кем они вместе росли.

      – Но слыхал, другая сестра Мерны по-прежнему свой грузовик продать никак не может…

      – Та,