Я изменю свою судьбу или месть – блюдо, которое подается холодным. Жанна Юзвик

была в таком месте, и когда они пошли по коридору, у неё волосы встали дыбом, от нечеловеческих криков, воя, хохота, раздававшихся из-за закрытых дверей. Она заткнула уши, господи, бедная девочка, в этом аду! Но тут же гнев вытеснил жалость, сама заслужила такую участь, пусть теперь несёт свой крест до конца! А она будет молиться за неё. Наконец, после долгих переходов по этажам и коридорам, они подошли к палате, возле которой дежурил санитар, мужчина крепкого телосложения с угрюмым лицом.

      – Ну как она? – спросил Кольцов.

      – Не знаю, там Лена, – пожал плечами санитар.

      Николай Петрович открыл дверь, и они вошли. Люда металась на кровати, глаза её были закрыты, измученное лицо выделялось белым пятном на серой наволочке. Вера Ивановна подошла к кровати:

      – Люда, ты меня слышишь?

      В это время главврач спросил у медсестры, как она, та ответила, что головка уже показалась и нужно последнее усилие, но девушка так устала, что не может его сделать.

      – Мама, – прошептала Люда и открыла глаза. И собрав последние силы, напряглась и вытолкнула плод из себя, и когда раздался крик новорождённого, в мозгу у девушки как будто что-то щёлкнуло, и она вспомнила всё.

      – А-а-а, мама я не убивала! Андре-ей! – закричала она.

      Медсестра быстро сделала ей укол и девушка вскоре успокоилась. Младенца обмыли, перевязали пуповину, с виду ребёнок был вполне нормален, это была девочка. Николай Петрович что-то прошептал сестре, и она вышла.

      – В вашем распоряжении десять минут, – сказал Кольцов и вышел.

      – Мама, поверь, я не виновата, это всё они подстроили.

      Люда схватила мать за руку, но Вера Ивановна вырвала руку, она не верила ей.

      – Если хочешь, напиши дочери записку, ведь ты вряд ли увидишь её. Я выращу её, и постараюсь оградить от мужчин, чтобы не повторила она твою судьбу.

      Люда попросила мать, взять у главврача, который стоял за дверью, ручку и бумагу, и когда он дал, написала несколько строк.

      – Мама, назови её Настей.

      – Хорошо, я буду молиться, за тебя.

      Вера Ивановна запеленала крошку в простыню, больше ничего не нашлось, и поднесла к дочери:

      – Попрощайся.

      Люда сквозь слезы пыталась запечатлеть в своей памяти образ дочери, малютка казалась вполне довольной и пускала пузыри, беззубым ртом. Тут зашёл Николай Петрович:

      – Всё, пора, скоро пересмена, нужно быстрее уходить.

      Вера Ивановна забрала ребёнка:

      – С ней будет всё в порядке, прощай!

      И вышла, глотая слезы, даже не поцеловав дочь на прощание, за что все последующие годы кляла себя. Всю дорогу, пока Кольцов вёз её домой, она думала, за что бог так наказал их семью? Люду она вырастила сама, Алексей, отец Люды, погиб сразу после её рождения. Рыболовецкий траулер затонул, попав в сильный шторм, и с тех пор она даже не взглянула на другого мужчину, хотя предложения были, но она решила посвятить свою жизнь дочери.

      И правда не знаешь, где упадёшь, ведь были у неё предчувствия, что этот брак плохо закончится.